Петропавловская Голгофа

Отец великого князя, Константин Николаевич – полковник Российского флота, – не сомневался в будущей блестящей морской карьере сына. В 7 лет Дмитрий – прапорщик, а в 16 уже гардемарин, он и его братья плавали по Балтийскому морю в сопровождении наставников. Дмитрий совершил шесть морских походов, учителя и наставники его хвалили.

В 16 лет Дмитрий рвется на фронт Русско-турецкой войны. Весной 1877 году он написал отцу: «Позволь мне, гардемарину Гвардейского Экипажа, тоже идти на Дунай, на поле битвы. Мне горько оставаться в покое, когда весь экипаж «Светланы», с которым я плавал, идет жертвовать собою за отечество; мне горько оставаться, когда мои братья-христиане умирают за Бога, за Царя и за святую Русь». Дмитрия уже определили в морской корпус, когда он решил открыться отцу, что море его совершенно не привлекает.

Собрав все мужество, он обратился к отцу, умоляя освободить его от морской службы. Отец долго колебался, но в конце концов Дмитрию разрешили покинуть флот и вступить в полк конной гвардии. Сбылась мечта великого князя служить в кавалерии.

«Поверь мне, мой милый папа, что я сумею оценить эту доброту ко мне», – писал растроганный Дмитрий, он был послушным и почтительным сыном. И доказал это, когда мать поставила свое условие. Его старший брат Николай подорвал здоровье своим пристрастием к выпивке, после чего и вовсе сгубил свою репутацию. Александра Иосифовна заставила Дмитрия поклясться, что он не выпьет ни одного стакана вина, и Дмитрий не позволял себе даже прикоснуться к бутылке, хотя служил в кавалерии, где кутежи были в порядке вещей. Лишь намного позже, став командиром гренадерского полка, он почувствовал, что залог трезвости мешает доверительным отношениям с офицерами, и попросил мать освободить его от данного слова.

Дмитрий, как и все дети великого князя Константина Николаевича, был талантлив: он хорошо разбирался в литературе, играл на скрипке, пел, следил за театральными постановками. Вместе с другими членами семьи Романовых участвовал в домашних спектаклях, и в нем замечали незаурядные актерские способности. Дмитрий писал маслом, пел в церковном хоре, но главной и единственной его страстью были лошади. Скачки, бега, красота лошади и чистота породы – вот что пленяло великого князя. Конная гвардия стала и службой и любимым делом, которому он отдавался всей душой. В Стрельне была великолепная конюшня, где юный Дмитрий обучался всем тонкостям конного дела.

Летом 1878 в сопровождении историков и археологов Дмитрий с братьями совершили путешествие в глубь России. В ту пору все были вдохновлены раскопками Шлимана, раскопавшего Трою, и великие князья тоже бредили археологией. Кульминацией путешествия стала поездка на Валаам, которую Дмитрий запомнил на всю жизнь, он записал в дневнике, что, несмотря на непогоду, чувствовал себя там как в раю, что в этом месте он мечтал бы жить. С тех пор великий князь не забывал святой остров. Он не однажды оказывал помощь Валаамскому подворью в Петербурге, а со временем завел традицию каждый год навещать северный монастырь. Он ждал, когда прекращался поток паломников, а Ладога замерзала, и проходил верхом на лошади в сопровождении небольшой свиты по льду Ладожского озера – весьма опасный путь к святому месту. Дмитрий Константинович был весьма религиозным, и по воспоминанию современников вел особый духовный образ жизни, позволявший ему всегда быть выше любых неблагоприятностей.

Неся службу в Лейб-гвардии в Конном полку, он составил себе жесткий распорядок дня. Столько-то часов на обязанности по службе, столько – на молитву, а остальное – на чтение. Поистине аскетичный образ жизни. Это было нелегко, ведь офицерский обычай предполагал куда более свободное времяпрепровождение. Несмотря на все странности, Дмитрия Константиновича в полку любили и уважали. За неподкупную честность, прекрасное понимание лошадей и безупречное исполнение воинского устава. Скоро он получил в командование конного гренадерского лейб-гвардии полк, казармы которого располагались в Петергофе. Особой радости не испытал, он считал, что великие князья должны начинать свою карьеру простыми лейтенантами и инкогнито. И если они проявят склонность к службе, тогда их можно продвигать в соответствии с общими правилами и наравне со всеми. Но им никогда нельзя доверять командные посты с большой степенью ответственности. Любая их ошибка коснется Царя, и это нанесет урон его престижу. Вступив в новую должность, Дмитрий Константинович сразу озаботился улучшением быта гвардейцев, ремонтом обветшалых казарм и строительством новых. Ему показалось тесной старая полковая знаменская церковь, в которой хранились реликвии легендарного полка еще с екатерининских времен. Его волей она была расширена и перестроена.

По воспоминаниям племянника Дмитрия Константиновича Гавриила, великий князь был очень эффектен перед конно-гренадерами, особенно когда заезжал к Государю полевым галопом – он и его лошадь составляли одно целое: лошадь шла под ним как часы; совершенно незаметно было, как дядя ею управляет.