Петропавловская оборона

25 апреля (7 мая) Прайс и Депуапт получили, наконец, известие, окончательно развязавшее им руки. В этот день пришел пароход «Вираго» с сообщением, что Англия 1! Франция объявили войну России.

Фрегат* «Аирора> на рейде

Начиная эту воину, союзники рассчитывали быстро пройти по усыпанной лаврами широкой дороге побед. Бельгийский журнал «Санхо» в статье от 2 апреля 1854 года привел несколько выдержек из английской прессы, показывавших, как в Западной Европе представляли войну с Россией. Вот эти выдержки: .

«Лица, желающие сделать какие-нибудь поручения в Петербурге, могут адресоваться к сэру Чарльзу Непиру (командующий английской эскадрой в Балтийском море.— .4. С.), который находится теперь в Балтийском море и' будет в Петербурге к 10-му апреля...»

«Адмирал Дондас (командующий английской эскадрой на Черном море. — А. С.) пригласил своих лондонских друзей на обед, который намерен дать в Севастополе в первых числах апреля. За столом будут прислуживать донские казаки».³⁴

Что касается Дальнего Востока, то здесь дело представлялось союзникам еще проще. Иностранные газеты писали о командующем французской тихоокеанской эска-дрой Депуанте:

«Он располагал отправиться вместе с английскою эскадрою в камчатские воды с целью разорять берега».³⁵

Как известно, Непиру не удалось видеть Петербурга. Вокруг Севастополя союзникам пришлось уложить свыше ста тысяч своих солдат, чтобы после почти годичной осады взять дымящуюся кучу развалин. Боевые действия на Дальнем Востоке с самого же начала войны для энгло-французов также начали складываться неблагоприятно.

Отсутствие предварительной разведки' провал перед войной на Дальнем Востоке ряда шпионов привели к тому, что союзники не знали подлинных сил своего протиз-

яика. А это, в свою очередь, связывало действия, порождало чувство неуверенности среди высшего командования янгло-фраггцузских тихоокеанских сил. Вот что писал по этому поводу французский журнал:

«Видели, правда, в Вальпараисо (порт в Южной Америке.— А. С.) 50-пушечный фрегат «Диану» и в Кальяо, как уже было сказано выше, «Аврору», но вне этих положительных и единственных данных оставались только слухи, подхваченные случайно и исходившие, что еще хуже, от самих русских, рассказывающих, что у них было на этих морях: три фрегата, корвет, два брига и три парохода».³⁶

Внушала тревогу союзникам и возможность появления русских крейсеров на торговых путях, связывавших Европу с Америкой.³⁷

С самого же начала войны на Тихом океане в бесплодных спорах между английским и французским адмиралами по поводу конкретного образа действий было потеряно десять дней. Эскадра союзников вышла из Кальяо только 5 (17) мая.

— Когда наши корабли оставили берега Америки, «Аврора», последний из двух русских фрегатов, виденных у этого берега, был уже на три недели впереди нас, — жаловались позднее французы.

От Кальяо союзники перешли к Маркизским островам, где к ним присоединились корветы «Амфитрида» и«Эври-дика». Неуверенно, ощупью, с большими остановками двигался вражеский флот к северу. Лишь на Гавайских (Сандвичевых) островах англо-французы получили, наконец, точную и ясную ориентировку.

Американские китобои, зимовавшие на Камчатке, со-

обща л и им, что в главном русском тихоокеанском порту— в Петропавловске—можно найти только команду инвалидов, что порт безоружен. 13 (25) июля англо-французская эскадра окончательно снялась с якоря и направилась к берегам Камчатки, чтобы захватить беззащитный русский город и первой вписать свою победу на стра. минах истории позой Восточной войны. Часть кораблей при этом благоразумно была направлена на защиту своих морских коммуникаций. В число их, в частности, входили корветы — английский «Амфитрида» и французский «Артемиза».

Авачинская губа, к которой шла англо-французская эскадра, расположена на восточном побережье Камчатки и представляет собой самую большую на полуострове и очень удобную для кораблей бухту; замыкающие ее горы дают надежную защиту от океанских ветров и тайфунов. Величественные конусы вулканов, мягкие переходы дальних сопок подчеркивают спокойствие и могущество камчатской природы. Чистая и открытая белизна вечно покрытых снегом вершин оттеняется сверху неяркими красками неба, а ниже — темнеющим лесом. Внизу серебрится на солнце обширная водная гладь.

Здесь, на берегу Авачинского залива, стоит русский страж Тихого океана город Петропавловск-Камчатский. За узким, виднеющимся вдали проходом в океан веером— на север, на юг, на восток — расходятся от него морские дороги, по которым наши предки пронесли славу отчизны во все концы самого большого океана земли.

Русский андреевский флаг на мачте, небольшая группа приземистых деревянных домиков, узкие извилистые переходы вместо улиц, с досками-мостиками, перекинутыми через ручьи, — таков был Петропавловск в пятидесятых годах прошлого столетия. Границы его заключались между Петровской горой, Култушным-озером и Никольской сопкой.

Вот как описывал город того времени путешественник Дитмар: