Петропольский цикл. Дилогия (СИ)

Путь к дому, трасса, изученная вдоль и поперек. Включил автопилот, вышел на палубу, облокотился на поручни и напряженно всмотрелся в черную беспокойную воду. На душе было пасмурно, как в холодный промозглый день, когда выбрался на улицу в одной футболке. А ледяные капли сливаются в морозный поток, что обдает тебя и пригибает к земле. Я любовался волнами, а они обволакивали сознание, вызывая воспоминания. Мысли-картинки. И только об Ангелине. Мне не хватало ее, хотя я старался углубиться полностью в проблему, требовавшую немедленного решения. И это снимало напряжение, заполняло пустоту, как раковая опухоль расползавшуюся по моей душе, отравляя существование. Я знал, что должен добраться до человека, совершившего убийство, и до заказчика этого преступления. У меня был кровавый долг, требовавший немедленного воздаяния. Закон Иисуса о двух щеках почему-то не подходил мне, как, впрочем, и всему цивилизованному миру. Мир жил и принимал закон Моисея «око за око, зуб за зуб». Он призывал к жизни и учил борьбе. В то время как закон о двух щеках учил всепрощению. Но всепрощения в моей душе не было. Ни грамма. Только злость. Выжженная черная степь, где ни одной зеленой травинки не осталось, как после лютого нашествия ворога. Я видел в траурных волнах отражение своей души. Иногда в зеркальном мерцании воды мне мерещилась Ангелина. Хотелось закрыть глаза и спрятаться от ее укоризненного взгляда, но я не делал этого. Старался всмотреться глубже в ее глаза, где мечтал прочитать какую-нибудь подсказку, направление для своих поисков, но лик ее тут же дробился, рассыпался на множество мелких иконок и плавно исчезал, убаюкивая и мерцая.

Я сбросил дремоту, раздраженно покачал головой и обнаружил, что уже нахожусь в Большой Неве. Слева осталась стрелка Васильевского острова, которую безуспешно штурмовали гневные волны, и… Я заметил их случайно. Маленький юркий катер марки «гелиос» цвета весеннего неба. Он медленно шел в кильватер ко мне, точно прогулочный тихоход. Заметив его, я понял, что уже видел это суденышко. Оно стояло на причале у Новой Голландии, когда я отчалил. Несколько раз, когда я выныривал из воспоминаний, этот катерок мелькал на периферии моего взгляда. Хвост. Кто-то следил за мной. Но вот кто? Убийцы Ангелины?

Ярость затопила мой мозг.

Вместо того чтобы проигнорировать присутствие чужака позади себя, я бросился в каюту, снял автопилот, вцепился в штурвал и резко вошел в вираж, разворачиваясь. Я мечтал уничтожить преследователей, растереть их, протаранить, пустить на дно, накормить ими рыбу. Но, заметив, что обнаружены, наблюдатели поспешно ретировались, отвернув в сторону Адмиралтейства. Увидев, как они исчезают в одной из арок Адмиралтейского РАЯ, я успокоился. Ярость испарилась.

Я глубоко вздохнул, точно от тяжкой болезни освободился, и вернулся на прежний маршрут. Приступ ярости высвободил энергию моей души из оков горя. Я чувствовал себя злым, но готовым к бою.

Я ворвался в особняк на канале Беринга, как торнадо на маленький заснеженный островок, где из сугробов торчат две печные трубы, и тут же был скручен Химерой. Она напрыгнула откуда-то сверху, повалила на пол, попыталась скрутить и надеть что-то металлическое на руки. Я отплевывался, пытаясь закричать, и барахтался как утопающий на ломком весеннем льду. В конце концов мне удалось подать голос – тонкий, опасно злой:

– Отпусти! Свои! Хватка ослабла.

– Это я, Даг. Что облапила, как медведь-шатун.

Давление сверху исчезло. Меня ухватили под мышки и помогли подняться. Я зловеще посмотрел на Химеру, нагло, нисколько не смущаясь, взиравшую на меня сверху вниз. Из приемного кабинета выскочил помятый, задерганный Гонза. Увидев меня, он неожиданно расхохотался.

– Что смешного? – озлобленно спросил я.

– Попался, Даг. Зачем дверь ключами открывал? Нет чтобы позвонить. Вот девочки и среагировали, – сквозь смех проговорил Кубинец.

– Молодцы, – сурово, не скрывая своего раздражения, сказал я. – Я еще в собственный дом звонить должен. Может, проще запись ввести, И пароль на вход. А тех, кто не знает, сразу к стенке.

Химера исчезла. Стояла за моей спиной, и вот ее уже нет. Я даже не почувствовал движение воздуха, так незаметно она исчезла.

– Ладно, Даг. – Гонза примирительно вытянул вперед руки. – Девочка правильно сработала.

Я глухо прорычал замысловатое ругательство, отстранил со своего пути Кубинца и прошел в приемную. Облегченно развалился в кресле, закинул ноги на стол, достал из-под стола бутылку темного пива собственного изготовления, скинул пробку и с большим удовольствием сделал два полных глотка.

– Между прочим, девочки сегодня на славу потрудились, – сообщил Кубинец, улегшись на диван. – Они нашли, как убийцы проникли в дом.

– У-у-у, – проурчал я.