Петровка, 38. Огарева, 6. Противостояние (сборник)

Предложения: полковник Кириллов отправляется в Калининград, дожидается там человека со шрамом, параметры которого сходятся – в какой-то мере – с Кротовым; я имею в виду Пинчукова. Майор Тадава со своей группой блокирует район Черноморского побережья, особенно Сухуми – Батуми; Кротов знает эти места еще со времен войны. Тадава выясняет абсолютно все маршруты малой авиации в этом регионе, устанавливает посты на аэродромах, поддерживает постоянный контакт со штабом поиска, готовит операцию перехвата или захвата; к операции прошу подключить управление милиции на воздушном транспорте. Считаю необходимым просить руководство выделить оперативные группы также в те рыболовецкие хозяйства, откуда уходят суда в кратковременные рейсы, без захода в иностранные порты. Дело в том, что в школе диверсантов учили умению держаться на воде продолжительное время, используя портативные надувные жилеты, – следовательно, можно предположить, что Кротов, нанявшись на судно в какой-нибудь рыболовецкой флотилии, может ночью спустить лодку, что вообще-то опасно, либо использует надувной жилет и прыгнет в море, когда судно будет проходить какой-либо пролив, Кильский, к примеру. Просил бы санкцию на вызов в Москву магаранских шоферов Цыпкина, Ларина и Тызина, которых следовало бы придать для опознания трем группам…

– Почему трем? – спросил генерал. – Вы же говорили о двух группах – Тадавы и Кириллова?

– Третью, летучую, я намерен возглавить лично.

– Дальше, – откликнулся генерал. – Или у вас все?

– Нет, не все. Просил бы подключить к нам работников Института права: необходимо составить систему доказательств вины Кротова, учитывая особое, резко от нашего отличное судопроизводство в ФРГ.

– Все? – спросил генерал еще раз.

– Нет, – не скрывая недовольства, резко ответил Костенко. – Прошу простить за некоторую разбросанность, но у меня не было времени подготовиться к оперативке – всего два часа в полете. А я только теперь понял, что мы все это время страдали весьма серьезным изъяном: были пассивны. Мы шли за преступником. А надо бы постараться сделать так, чтобы мы его повели, вынудили к такому действию, которое выгодно нам и нами контролируемо. Я бы просил, товарищи, подумать об этом всех и сегодня же внести предложения. Хочу напомнить слова Нильса Бора: «Идея гениальна лишь в том случае, если она страдает некоей сумасшедшинкой». Вот теперь, – он глянул на генерала, – у меня все.

– Владислав Николаевич сделал в высшей мере интересное сообщение, – заключил генерал. – О подключении Института права… Дело в том, что мы были бы весьма уязвимы с уликами против Кротова по поводу убийства Милинко…

Костенко, пряча очки в футляр, спросил:

– «Были бы»? Почему в прошедшем времени? Мы и сейчас уязвимы. Доказателен ли для западногерманских судей анализ, который сделал майор Тадава, исследовав архивные материалы о битве за Бреслау, – вот в чем вопрос.

– Нет, – ответил генерал. – Для них он малодоказателен. А для нас он доказателен потому, что двадцать миллионов наших Милинко в земле лежат. На Западе к памяти прошлой войны относятся иначе, спокойнее, определил бы я. А «были бы», то есть прошедшее время, я употребил потому, что польские товарищи прислали нам доказательство. – Генерал чуть улыбнулся. – Мне не терпелось показать вам это доказательство, лишь поэтому-то я дважды поинтересовался, – он посмотрел на Костенко, – закончили вы свое сообщение или нет?

Генерал открыл большую зеленую сумку, достал оттуда пакет, очень осторожно раскрыл его: челюстная кость, в ней – нож; на рукоятке инициалы – Н.К.Р.О.А.

– Перед вылетом Владислава Николаевича майор Тадава был вынужден доложить непосредственно мне историю своих архивных изысканий. Я после этого связался с польскими коллегами.

– Теперь вопрос о доказательности снят, – сказал Костенко и закрыл глаза – устал, спал мало, в веки словно песка насыпали. – Экспертизу будем делать?

– Хороший вопрос задали, – ответил генерал. – Мы предложим сделать экспертизу на Западе – в том случае, если Кротов, как вы полагаете, сможет уйти или уже ушел. С КГБ я связался, копии материалов передал им, товарищи предложили провести совещание, совместное с пограничниками.

…Первым после окончания летучки к Костенко пришел Тадава; вечером он улетал в Батуми.

– Владислав Николаевич, у меня возникла идея – несколько, впрочем, боровская…

Костенко не понял, потянулся с хрустом:

– Это что же за «боровская» идея?

– Я имею в виду – сумасшедшая, – помог ему Тадава, – по Нильсу Бору.

– Валяйте, – по-прежнему устало, не скрывая неприязни, ответил Костенко.

– Из Владивостока ежемесячно уходят профсоюзные плавучие дома отдыха – курс к Филиппинам, потом еще южнее; загорают люди, купаются в бассейне. Об этом плавучем курорте во Владивостоке знают все. А что, если мы напечатаем в батумско-сухумском районе объявление такого рода?