Петру Гроза

«Вяца мунчитоаре» («Рабочая жизнь») писала: «Поражаешься тому, что в рабочее время на улицах толпятся тысячи людей. Раздетые, угрюмые, окоченевшие от холода, измученные голодом, рабочие тихо переговариваются, без толку бродят по дорогам — это безработные».

Чтобы удешевить и так почти неоплачиваемый труд, предприниматели увольняли мужчин и нанимали женщин и подростков, чей труд оплачивался в два-три раза ниже мужского. Продолжалось обнищание рабочих. По свидетельству одного чиновника министерства труда и социальной защиты, крестьяне не могли «позволить себе такой роскоши, как отдых на собственной кровати». Академик М. Роллер приводит в вышедшей вскоре после войны «Истории Румынии» данные, рисующие ужаснейшее положение румынского рабочего класса и крестьянства. «В 1933–1941 годах, — пишет Роллер, — румынское население было одним из самых бедных в мире. Низкий уровень жизни, отсутствие условий для развития культуры, шовинистская политика по отношению к народам присоединенных провинций и т. д. — все это приводило к физическому вырождению народных масс, которое охватило в первую очередь крестьянство и затронуло все трудовые слои города, начиная с промышленных рабочих и кончая служащими и интеллигенцией.

Все больше стали распространяться социальные болезни…Румыния занимала первое место в мире по смертности населения: 21,1 на тысячу».

Перед Петру Грозой, как и перед многими прогрессивными людьми Румынии того времени, стоял во всей своей сложности и трагичности вопрос: что же делать? Он думал с горечью: вот брошюра «Чего мы хотим?» была изъята отовсюду, и за ее хранение лишают свободы, а в ней изложены лишь некоторые требования крестьян. В ней еще не указано, как сбросить тяжелое вековое ярмо.

Ведь это ярмо душит не только крестьян. Еще в более бедственном положении рабочие. Это те же крестьяне, сыновья и внуки полей и гор, вытесненные с земли нуждой и бесправием, ушедшие в город, чтобы заработать на хлеб себе и семье. И когда тысячами их выбрасывают на улицу из ворот заводов, оставляют без средств к существованию, без куска хлеба в душных лачугах городов, где только пыль, жара, холод, нужда и безнадежность, сколько глаз тогда устремляются к небу каждое утро! И кто ответит за все это?

Он сдерживал как мог до сих пор крестьян от бурных выступлений. Цель была одна: не спровоцировать власти, не дать им возможность распустить организацию, поставить ее вне закона. Это было бы самое страшное. До сих пор ему не раз случалось отвечать на вопрос: «Почему мы не беремся за вилы, за топоры? Надо резать и вешать, иного выхода нет».

Работать силой разума, доказывать свою правоту словом, терпеливо, без спешки, без взрывов. Это он повторял каждый день и каждый час. Он все время слышал тихий голос тетушки Асинефты и носил в сердце две ее сказки о восставших крестьянах.

Он уже и не помнил, когда она рассказала ему эти сказки.

Это было в далеком детстве, когда добрая тетушка пыталась чем могла отвлекать «бедного сиротинушку» от горькой мысли, что навсегда ушла от него мать, отобрала ее земля, и она уже где-то там, на небе. Она должна быть на небе, потому что добрым людям всегда место в божьем раю, а мать была добрым человеком.

— А расскажите мне, тетушка Асинефта, про самых-самых добрых людей и как их бог к себе забирает, — попросил он тогда.

И тетушка Асинефта стала рассказывать ему про доброго человека по имени Георге Дожа, который до того был добрым, что хотел всех людей от помещиков спасти и чтобы всем крестьянам было хорошо. И вот позвали власти войско, чтобы идти па турок в крестовый поход, отвоевать у них гроб господень. Был и Георге Дожа в этом войске и готов был идти на турок, потому что лучше было тогда мужикам воевать с врагом, чем быть рабом своего господина и гнуть спину с утра до ночи на его поле. Но Доже приснился сон, будто пришел ангел к нему и сказал, что он не должен идти с войском против турок, а вначале бог ему велит освободить крестьян от собственных врагов, от князей и помещиков. Дожа послушался и повернул свое войско против угнетателей. Было у него сто тысяч войска, и начал он освобождать крестьян, наказывать помещиков. Но у помещиков была большая сила за спиной, и с ними было очень трудно биться.

У Дожи были две трудности: одна — собрать войско, а другая — победить этим войском врагов. Вначале Доже помогал господь бог, и он со своим войском прошел от самой Пешты по всему большому Дунаю до самого города Темешвара, который сейчас зовется Тимишоара. Там в крепости запрятался самый большой враг Дожи Иштван Батори со своим войском и защищался целый месяц. А тут ему на помощь подоспели другие феодалы, такие же князья, как и он сам, такие же враги крестьян, и они разбили войско Дожи, а его самого, раненного, взяли в плен.

Так что ничего не сбылось из того, чего добивались крестьяне. Георге Дожу поймали и, как короля крестьян, присудили к страшному суду. Ему сделали трон из железа, раскалили его на огне докрасна и посадили на этот трон.

Это все в Тимишоаре было, в крепости.