Петру Гроза

— Хория? Да, его ждала самая страшная казнь. Никто не думал, что его, человека, с которым разговаривал сам император, будут казнить такой страшной казнью. Его и Клошку судили в Алба Юлии и решили колесовать. Крестьяне не верили, что власти могут поймать Хорию. А они поймали и решили протащить закованного в тяжелые кандалы долгие сотни верст от Алба Юлии до Девы и потом обратно, так, чтобы люди видели и слух об этом разнесся. Потом собрали на площади в Алба Юлии шесть тысяч человек из четырехсот девятнадцати сел, и началось колесование. На высокий помост поставили большое колесо. Около него — два палача. Подняли сначала Клошку. Чтобы казнить его на глазах у Хории. Перебили ему руки, ноги. А потом так же Хорию. Со сломанными руками и ногами Хория крикнул последние свои слова: «Умираю за народ!» Палачи разрубили их тела на четыре части и потащили эти страшные обрубки по всем дорогам страны — для устрашения народа.

— А Кришан?

— Есть люди, Петруц, смелые вначале, а потом они не выдерживают боли, не выдерживают мук. Они сами себя ломают. Так и Кришан. В тюрьме Алба Юлии он потерялся, ему стало страшно, что его будут колесовать. Он отвязал онучи от своих лаптей и удавился…

Это была не сказка, а страшная быль. Такого еще никогда не рассказывала ему тетушка Асинефта.

Петру Гроза только потом поймет, почему рассказала ему тетушка эти были. А тогда он по-детски наивно спросил:

— А бог?

— Что ты спрашиваешь?

— Бог, спрашиваю, где в это время был бог?

— Он всегда там. — Она показала на небо. — Он вое видел и все слышал. Он все рассудит…

— Когда? — совсем по-взрослому спросил Петруц.

Молча ушел тогда спать Петруц. Он хорошо помнит, что была темная ночь и перед ним все вертелось и вертелось то колесо, которое убило вождей крестьянского восстания. На протяжении всей жизни спицы этого чудовищного колеса часто мелькали перед взором Грозы, он пытался сквозь них разглядеть, что же кругом делается, думал над тем, как остановить ход этого колеса, как спасти от него людей.

Не раз он возвращался мысленно к тем далеким дням, когда тетушка Асинефта рассказывала ему о пронесшихся над этим краем крестьянских восстаниях. Однажды он искал в старом отцовском доме какие-то бумаги и в глубине орехового комода обнаружил целую стопку пожелтевших ученических тетрадей. В тетрадях оказались стихи. Мелкие, четкие буквы складывались в аккуратные строчки песен, слышанных им из уст тетушки в конце прошлого века. Петру Гроза не мог оторваться от этих простых и добрых строк. Асинефта вырастила троих мальчиков-сирот, заменила им мать. Когда же выбирала она время еще и для стихов?

Строка к строке собрал Петру стихи, с помощью друга, литературного критика, отобрал лучшее, озаглавил «Тайные сокровища», написал предисловие.

«Слово племянника.

Прошло тридцать лет с тех пор, как взрослые отправились в Клуж за «правдой». И они не добыли ее во время процесса «Меморандума». Мы, маленькие, собирались вокруг вас и при свете вечернего огня, который потрескивал в печке, слушали сказки об угнетенном народе и пели вместе с вами песни надежды.

Часто вспоминаю, как прижимались мы к вам, охваченные дрожью, а вы старались вселить в нас какую-то непонятную надежду, веру в будущее, в грядущее воскресение.

Пронеслись годы с их тревогами и беспокойством, а вы все такая же: храните в своей душе любовь к ближнему, верите в будущее народа, постоянно ободряете нас, подымаете наш дух, когда впадаем в отчаяние.

Мы выросли и рассеялись по свету, мечемся по этой жизни и все реже вспоминаем о том, кем вы были и что вы значили для каждого из нас.

Сироты, согретые вами, возмужали, для вас единственной наградой за все стал приход в ваш одинокий и тихий дом шумной ватаги наших сорванцов. Они забегают к вам на каникулах.

Чтобы осталось что-нибудь от сокровища вашей доброты и для наших внуков, я завладел без вашего ведома стопкой запыленных тетрадей, забытых в старом комоде. Я позволил обнародовать сложенные вами стихотворения, эти драгоценные кристаллы вашей радости и ваших страданий. Простите вашему племяннику эту последнюю шалость.

Бэчия, страстная пятнцца 1929 года.

Петру Гроза».

Прошли годы, десятки лет с того вечера, когда вела свой нехитрый рассказ, по своему разумению построенный, тетушка Асинефта. Гроза перечитал тысячи страниц, изучил тысячи и тысячи документов, свидетельств, познакомился с трактовкой этих событий различными историками, прошел по местам, где когда-то прокатились крестьянские войны под предводительством Дожи и Хории, прочитал все, что было к тому времени написано о Разине и Пугачеве, спел много раз вместе с крестьянами неизвестно когда и кем переведенную на румынский язык песню «Из-за острова на стрежень». Как схожа судьба крестьянских войн в разных концах этой земли и в самые различные времена. Он попытался уяснить себе закономерности, по которым развивались эти войны и все как одна терпели крах. Неужели он, Петру Гроза, станет вождем еще одной обреченной на гибель крестьянской войны?

Нет!