Петру Великому покорствует Персида

«Нет дыма без огня, — думал Неплюев. — Прежде ни везир, ни его чиновники не говорили с ним таким тоном и не прибегали к угрозам. Тем паче что посольские, зная сребролюбие турок, не исключая и персоны самого султана, его главы чёрных евнухов, который, по слухам, стяжал несметные богатства за счёт своей близости к султану, щедро подкупали их благосклонность и золотом, и мягкою рухлядью, до которой они были особенно охочи.

   — Пугают, — сказал Дашков, когда турки наконец покинули их особняк, по-турецки конак. Сказал, впрочем, не очень убеждённо.

Иван Иванович был другого мнения.

   — Может, и пугают, однако сие нельзя оставить без последствий. Вот и маркиз того же мнения, — кивнул он в сторону де Бонака. — Нам должно взять предосторожность и немедля отправить способного человека к его величеству с известием об угрозах везира.

Под способным человеком Неплюев имел в виду курьера Фёдорова с напарником. Они умели передвигаться с великой скоростью, проскальзывать сквозь все заслоны и одолевать все препоны.

   — У нас и денег нету для дач, и соболя все розданы. Остались лисы, да и те молью трачены, — уныло произнёс Дашков.

   — Да, опустела казна наша, — вздохнул Неплюев. — Давненько обозу не бывало. Государь отлучился, а Сенат про нашу нужду запамятовал.

   — Пошлём доношение с рапортом о проторях — что кому дадено и сколь надобно дать для полного умиротворения. Не отлагая, дабы сей же день Фёдоров отправился.

   — Иду тотчас сочинять бумаги, — объявил Неплюев.

Заторопился и маркиз де Бонак.

   — Вы мне окажете услугу, Жан, если курьер ваш возьмёт письмо и для моего друга маркиза Кампредона.

   — Он за ним заедет, — кивнул Неплюев. — Только не помедлите.

Закончивши официальную часть и описав все свои траты и нужды, Неплюев приписал:

«Рассуждают здесь как знатные люди, так и простой народ, чтоб им двинуться всею силою противу России; беспрестанно посылается амуниция и артиллерия в Азов и Эрзерум. Видя всё это, я письма нужные, чёрные, сжёг, а иные переписал в цифры, а сына моего поручил французскому послу, который отправит его в Голландию. Сам я готов варварские озлобления терпеть и последнюю каплю крови во имя Вашего Величества и за отечество пролить; но повели, Государь, послать указ в Голландию князю Куракину[121], чтоб сына моего своею протекцию не оставил, повели определить сыну моему жалование на содержание и учение и отдать его в академию де сиянс учиться иностранным языкам, философии, географии, математике и протчих исторических книг чтения; умилостивься, Государь, над десятилетним младенцем, который со временем может Вашему Величеству заслужить».

«Положил краски погуще, — подумал он, запечатавши письма сургучом. Все они для предосторожности были писаны цифирью: коли курьеров схватят и письма те отберут, чтоб неприятель не мог их прочитать, не ведая ключа. — Нет, не грех это, коли краски положены густо. Коли сенатским попадёт, долго станут чесать в затылках да ждать государева указа. А государь когда ещё будет на Москве-то».

О сыне он уговорился с де Бонаком прежде, благо была надёжная оказия: французский корабль отплывал в Гавр, а затем в Амстердам.

Сына отрывал от сердца — любимец. Однако по себе знал: чем раньше начать учить, особливо языкам, тем лучше выучится. Жена выла, прижимая мальчика к груди: не пущу, не дам! Вопила в голос, так что Иван Иванович застеснялся, увещевал её сначала тихо, а потом ногою топнул и прикрикнул:

— Ежели быть войне, турок нас всех, не исключая и младенцев, заточит в Семибашенный замок. Так прежде бывало. Ты этого желаешь?!

Тут она тотчас замолкла и стала тиха.

В глубине души Иван Иванович не очень-то верил везиру. Кабы не этот злосчастный низовой поход, задуманный государем для очередного приращения земель, а вовсе не для отмщения Дауд-беку за погубление российских купцов, царил бы меж двумя империями мир да благодать.

Ещё не так давно, когда Иван Иванович явился к везиру с очередной дачей, Дамад-паша заговорил не просто о сближении двух могущественных империй, а о союзе меж Оттоманской Портой и Россией. Союз-де этот приведёт к полному замирению всех народов и станет грозою для тех государей, которые задумают развязать войну против России либо Турции.

Неплюев отвечал, что он всецело одобряет мысль великого везира и доложит о том государю. Но внятного ответа на своё доношение он так и не получил. Понял: Пётр не оставил надежды вернуть России Азов и выйти к Чёрному морю.

Пётр Великий! Стало быть, ему должны быть подвластны все моря округ Российской империи. И у Петра Великого должен быть великий флот.

Вот в чём была загвоздка!

Глава двадцать седьмая ВОЗВРАЩЕНИЕ

До́ма — сытна и солома.

Легка дорога до родного порога.

Главная забота — домашняя работа.

Горе-злосчастие и царя достигает.

Во хоромах и блохи плохи. Всё едино —

кусают, хоть холопа, хоть боярина.

Пословицы-поговорки

Голоса и бумаги: год 1723-й