Петруша и комар (сборник)

Осенью, когда вернулись родители, наши герои были неразлучны. Но разлучиться пришлось: Извергенция (эту версию извергини придумал сам Дрот) жила в однокомнатной квартире с тяжело больным отцом и к себе не приглашала. Встречались они после или вместо Дротова интститута, гуляли за ручку в парках, ходили, когда деньги были, в кафе и чайные, а сексом занимались где ни попадя — у друзей в общежитии, в кино, а то и вовсе на природе. Случалось и так: едут они в тесном автобусе, прижмет их друг к другу, и приходится досрочно выходить, бежать в подъезд или в кусты сирени-черемухи — страсть, как и голод, — не тетка.

Извергенция, заметим, постарше Дрота. Она закончила медколледж, подрабатывала уколами и массажами. Дрот как-то выразил недовольство — кого это она там массирует и колет? Извергенция посмотрела на него разок своим специфическим взглядом, и Дрот отвял.

Отношения их к животному сексу вовсе не сводились (как это принято в произведениях «современных» писателей). Молодые люди страсть как любили обсудить что-нибудь, все равно, в общем, что: политику, кино, наряд прошедшей мимо девушки-провинциалки, котов и Земфиру. Друзьям Дрота Извергенция сразу понравилась, они Дрота зауважали. «Клевую Дрот бабу отхватил», — судачили они как бабы, и даже сама довольно-таки позорная изначально кликуха приобрела какое-то более мужественное звучание — тут даже вспоминается «дротик». Извергенция была хоть и не из графьев, как говориться, но не «дожила» и «ехай» не говорила, разбиралась в правилах Формулы-1, знала состав сборной России по футболу, а главное — остра была на язык (в переносном и буквальном смысле, кстати), могла подъебнуть, когда надо, и отшить зарвавшихся. Вдобавок пару раз продемонстрировала, что при хрупком вроде сложении, рука у нее тяжелая.

По поводу болезни отца у Извергенции иллюзий не было (иллюзии она признавала разве что в кино). Конечно, определенные планы она строила и до его смерти, чем немало шокировала бедного нашего Дрота. Отец болел долго и мучительно, все это ложилось на дочь, и можно было ожидать облегчения. Какой там. Из-за смерти отца и вышла, в общем, «история». Но обойдемся без перескоков во времени, тем более что до этого имел место эпизод вполне примечательный.

Когда отцу совсем поплохело, перевели его в военный госпиталь. В лесу. Хоть и внутри МКАД, но хрен доберешься. Извергенции предложили остаться там — нянечек не хватало. Ей выделили койку. Дрот в это время как раз диплом защищал, ну а в дела эти она его никогда не вмешивала и сейчас не стала. «Не звони, — сказала она, — я сама позвоню». Но позвонил, извиняясь — а как не позвонить?

«Ты один?» — спросила она. Ей вдруг ужасно захотелось его увидеть. Было два часа ночи. Утром отцу будут делать операцию, и она должна быть в больнице. «Я приеду», — объявила Извергенция.

Сначала она попробовала договориться с водителями неотложек, дежурившими около больницы. Они бы рады, но в ту ночь никак не могли. Извергенция отправилась пешком — через лес. Ну лес и лес, она не боялась. Выйдя в места обитаемые, она поняла, что с теми деньгами, что у нее есть, доехать на тачке можно только за определенные услуги. Услуги она оказывать не собиралась, поэтому продолжила свой путь пешком. До жилища Дрота она добралась на рассвете. Дрот повалил ее, раздел, сбросил босоножки и стал обцеловывать пальчики ног любимой (недавно они смотрели вместе соответствующий фильм), и тут он обнаружил, что подошвы Извергенции стерты. То есть одна еще ничего себе, пара мозолей-волдырей, а другая просто одна сплошная мозоль.

Обратно доехала на такси, которое заказал Дрот, в больницу успела вовремя.

Через неделю после операции отец умер. Измотанная Извергенция слегла с нервным расстройством (Дрот участвовал по мере сил в организации похорон, но силы и навыки его в этой области были мизерны). Через какое-то время ей выдали путевку в санаторий под Звенигородом.

На этот раз нетерпение проявил Дрот, прибыл незваным, хуже чем татарским гостем. В номере он Извергенцию не обнаружил и решил пока прогуляться по окресностям «русской Швейцарии». И то сказать, места божественные: березовые рощи, песчаный пляж в острие языка Пестовского водохранилища, избалованные белки и оголтелые птицы.

И вот идет он такой расслабленный, медитирующий и вдруг видит, что навстречу ему пара: плейбой неопределенного возраста и любовь его, Извергенция. Таня удивилась и даже, кажется, выматерилась, но чего уж там — представила Дроту своего нового друга, Виталия Павловича, а Виталию Павловичу — Андрея, просто Андрея. После чего, распрощавшись с Виталием, они с Дротом вернулись в ее номер с видом на санаторский гараж, где и занялись немедленно любовию.