Петух в вине

Дело, видите ли, в том, что больно уж это сложный, утонченный и деликатный напиток – настоящий коньяк. Он вбирает в себя широчайшую гамму вкусовых тонов и полутонов, ароматических нюансов и едва различимых характерных признаков. Уверен, чтобы в нем действительно глубоко и безупречно разбираться, необходим своего рода врожденный или по крайней мере приобретенный талант. Иногда, правда, как сами увидите, ошибаются и признанные специалисты, чей авторитет по сей части вроде бы выглядел непогрешимым.

К тому же определенным утешением для меня является и то, что значительное количество людей, по всей видимости, знает о коньяке гораздо меньше, чем я. К ним прежде всего и обращены эти строки. А не то, не дай Бог, заглянут они в «Кулинарный словарь» В. В. Похлебкина и вычитают там следующий перл: «Коньяки до двух лет выдержки называются во Франции арманьяками, и в этом случае время выдержки не указывается». Для меня до сих пор остается загадкой, откуда, из каких источников в целом-то весьма уважаемый мной мэтр смог почерпнуть подобный бред. Ну, а кроме того, у меня есть в «загашнике» и несколько забавных историй из собственного коньячного опыта. Но, обо всем по порядку.

Начнем, пожалуй, с определений. О каком напитке, собственно говоря, пойдет речь? Вопрос отнюдь не праздный. Различных суждений и взаимоисключающих мнений по этому поводу более чем достаточно.

Давайте заглянем в наши толковые словари, посмотрим, что же они полагают на сей счет. Совсем коротко у С. И. Ожегова: «Коньяк – напиток из виноградного спирта». Чуть подробнее в кратком энциклопедическом словаре: «Крепкий спиртной напиток (от названия г. Коньяк), изготовленный из коньячного спирта, получаемого преимущественно перегонкой белых сухих виноградных вин, с последующей выдержкой его в дубовых бочках».

Ну, а теперь возьмем французский «Ларусс». Там тоже особых технологических тонкостей не приводится, но зато твердо уточняется, что это «высоко ценимый» крепкий спиртной напиток, «произведенный в Коньяке и прилегающих к нему районах департамента Шаранта» (курсив мой – Ю. К.). Если быть действительно объективным, то с таким утверждением трудно не согласиться. Ведь даже в других местах во Франции, кроме как в тех, что указаны в «Ларуссе», собственно «коньяк» не производится. Есть и там аналогичные, зачастую весьма знаменитые напитки, но они носят уже другие названия, как, например, упомянутый нами пока всуе арманьяк.

Обо всех этих деталях мы подробно еще поговорим. А пока давайте условимся не осложнять себе жизнь, не вводить излишние иностранные термины типа «бренди», а продолжать пользоваться привычным словом «коньяк» в его строго юридически, может быть, не совсем правильном, но все-таки достаточно широко распространенном понимании.

Где-то в пятидесятых годах, будучи еще мальчишкой, я впервые услышал такой анекдот. На коммунальной кухне (о том, что существуют иные, тогда подозревали весьма немногие) сидят и выпивают два соседа. Один оптимист, другой, как положено в таких случаях, пессимист. Пьют коньяк – интеллигенты, видимо, какие-то, небось с получки или, может, с премии. Чем же они друг от друга отличаются? А следующим. Пессимист понюхал свою рюмку и говорит: «Фу, клопами воняет». Оптимист поймал пробегавшего рядом клопа, раздавил его, вдохнул: «Эх, коньячком пахнет». Можно предположить, что сам по себе факт появления подобного анекдота является свидетельством неоднозначного подхода отдельных представителей нашего пьющего сообщества к обсуждаемому напитку. Ну, появились же откуда-то у его автора именно такие ассоциации!

Я в ту пору особого смысла в этом анекдоте не уловил: с клопами иногда сталкиваться приходилось, а вот коньячка хотя бы чуть-чуть пригубить еще не удосужился в силу неподходящего возраста. Но некоторое разочарование все же почувствовал. По простой причине – других напитков в нашем доме в те времена практически не бывало. Покойный отец, в общем-то, пил немного, если и позволял себе рюмку-другую (ну, в праздники, может, чуть больше), то исключительно только коньяка. А он, оказывается, во всяком случае по анекдоту, клопами пахнет. Обидно как-то.

Мне так и не довелось спросить у отца: почему он, выходец из глухой тверской деревни, полюбил (когда позволили обстоятельства, в том числе материальные) именно этот, не слишком привычный для исконно русского человека напиток. При этом, надо заметить, что в еде он всегда особо ценил традиционно русские блюда: грибки, разные соленья, пироги, студни и заливные с хреном, копченую рыбку и, разумеется, всякие там щи, борщи и прочие солянки. И все эти сугубо нашенские яства у него прекрасно «шли» под коньячок. Хотел бы я представить себе физиономию типичного француза, взирающего на то, как залпом выпитую рюмку коньяка с аппетитом закусывают селедочкой с зеленым лучком. Та еще была бы картинка.