Петух в вине

Но этого, увы, оказалось мало. Так что всякие протокольные тонкости приходилось осваивать по ходу, на практике. Аперитивы, дижестивы – все это для меня было в новинку. Равно как всякие там виски, джины, кальвадосы, разнообразные ликеры, бургундские и бордоские вина – обо всех этих напитках мы поговорим в соответствующих разделах, а теперь все же вернемся к коньяку. Разумеется, французскому – других в «порядочных домах» (или, если хотите точнее, в посольствах) не подают. Случается, правда, что иногда предлагается какой-нибудь схожий напиток, но тогда прямо и говорят: не хотите ли отведать старого арманьяка, или выдержанной метаксы, или, к примеру, еще какого-нибудь особого вида бренди. Но одно протокольное правило я усвоил твердо – в классический дижестивный набор (то есть те крепкие спиртные напитки, которые подаются после еды к кофе или чаю) наряду с двумя-тремя хорошими ликерами обязательно должен быть включен и французский коньяк.

Я хорошо запомнил свой первый выход в «дипломатический свет». Моего шефа – Поверенного в делах СССР в Дагомее, уже знакомого вам П. М. Петрова, пригласил на ужин его американский коллега. А поскольку на тот период все наше посольство в стольном граде Котону состояло из двух человек, то позвали и меня, несмотря на мой крайне низкий чин дежурного референта.

О самом ужине здесь рассказывать не буду. Перейду сразу к дижестиву, который сервировали на уютной открытой террасе с видом на океан. Изящная плетеная мебель с мягкими подушками, легкий бриз отгоняет надоедливых москитов (правда, в этом ему помогал вентилятор – без него все равно зажрали бы, гады). На столиках чашки с кофе, шоколад, воздушное печенье, коробки с сигарами. Рядом расположилась батарея разнообразных бутылок, в ту пору мне еще в основном неизвестных. Поели мы весьма плотно, но за самим ужином выпили всего по паре бокалов сухого вина (немножечко виски на аперитив не считается – слишком уж давно это было). Одним словом, самое время принять чего-нибудь крепенького.

Тут хозяин как раз предлагает именно это и сделать. После некоторых раздумий шеф останавливает свой выбор на коньяке, я, естественно, следую его примеру. Официант достает огромные (граммов на триста, по крайней мере) бокалы в форме тюльпанов. Ну, оживился я, сейчас восстановим слегка утерянные силы. Но не тут-то было! Все тот же официант щедро плескает в них аж где-то граммов по двадцать благородного напитка (кажется, это был Мартель «Золотой медальон») и с поклоном подает нам. Экие, думаю, порядочки у этих буржуев! Но что поделаешь, пришлось присмотреться, как ведут себя другие гости в сложившейся ситуации. В итоге, как и они, бережно сжал свой бокал в ладонях, повертел его плавными круговыми движениями, а затем на протяжении доброго получаса периодически смачивал коньяком губы. Все равно его не хватило бы даже на один наш обычный русский глоток.

Потом, конечно, попривык. Осознал, что настоящий коньяк – это действительно изысканный и к тому же весьма дорогой напиток, который требует почтительного к себе отношения. Его не пить, а смаковать надо, нежно подогревая в руках прозрачный хрустальный бокал, чтобы лучше прочувствовать исходящий из него тонкий аромат. А то ведь был случай, когда мы фактически несколько оконфузились.

Принимали как-то с шефом с визитом одного француза. Дело было к вечеру, а посему предложили гостю к кофе рюмочку весьма приличного коньяка. Он не отказался. Но совершенно опешил, когда мы придвинули ему тарелочку с нарезанным лимоном – не изволите ли закусить? Поначалу он, видимо, решил, что это у нас шуточки такие странные. После невнятных объяснений, что в России, мол, так принято, гость слегка успокоился, но еще долго недоумевал: зачем же нужно коньяк пить, если сразу за этим напрочь убивать его вкус лимоном.

После Дагомеи в моих взаимоотношениях с французским коньяком наступила довольно долгая пауза. Около года я провел в Москве, где такой напиток в широкой продаже и близко не водился. Это сейчас его можно найти практически в любом супермаркете. В те же времена, наверное, где-то он и имелся в наличии, но я туда был не вхож, да и финансовых ресурсов на его приобретение у меня все равно не было. Затем я уехал на работу в наше посольство в Мали.

С любой точки зрения это было в те времена одно из самых тяжелых мест для проживания – даже по африканским понятиям. Жуткая жара, повсеместная грязь, полчища всяких насекомых и многочисленные тропические болезни. Ну а помимо всех этих естественных «прелестей», в Мали тогда, не без нашей помощи, но на свой лад, усиленно строили социализм, со всеми вытекающими из этого последствиями.