Петушков

Оба постояли немного друг перед другом.

- Ну, прощайте, Прасковья Ивановна,-проговорил Онисим нараспев.

- Ну, прощайте, Онисим Сергеич,- отвечала она также нараспев.

Онисим пришел домой. Барин его лежал на постели и глядел в потолок.

- Где ты был?

- Где был?.. (За Онисимом водилась привычка с укоризной повторять последние слова всякого вопроса.) По вашему же делу ходил.

- По какому делу?

- А вы не знаете?.. К Василисе ходил.

Петушков замигал глазами и завертелся на постели.

- То-то воть и есть,- заметил Онисим и хладнокровно понюхал табаку,то-то вот и есть. Вы всегда так. Василиса вам кланяется.

- Неужто?

- Неужто? То-то же вот и есть. Неужто!.. Велела сказать, что, дескать, отчего его не видать? отчего, дескать, не ходит?

- Ну, а ты что?

- Что я? Я ей сказал: глупа же ты,- я ей сказал,- станут к тебе такие люди ходить! Нет, ты приди сама,- я ей сказал.

- Ну, а она что?

- Она что?.. Она... ничего.

- То есть, однако, как же ничего?

- Известно, ничего. Петушков помолчал немного.

- Ну, и придет? Онисим покачал головой.

- Придет!.. Больно, сударь, прытки. Придет!.. Нет, это уж вы того.

- Да ведь ты сам говорил, что того...

- Мало ли чего! Петушков замолчал опять.

- Так как же, однако ж, братец?

- Как же?.. Вам лучше знать: вы барин.

- Ну нет, что уж тут...

Онисим самодовольно покачался взад и вперед.

- Вы Прасковью Ивановну знаете? - спросил 6н наконец.

- Нет. Какую Прасковью Ивановну?

- А булочницу?

- А, да, булочницу. Видал; толстая такая.

- Важная женщина. Она той-то, вашей-то, родная тетка.

- Тетка?

- А вы не знали?

- Нет, не знал.

- Эх...

Онисим из уважения к барину не досказал своей мысли.:

- Вот бы вам с кем познакомиться.

- Что ж, я, пожалуй, не прочь.

Онисим одобрительно поглядел на Ивана Афанасьича.

- Но для чего, собственно, мне с ней знакомиться? - спросил Петушков.

- Эвона! - спокойно возразил Онисим. Иван Афанасьич встал, походил по комнате,, остановился перед окном и, не оборачивая головы, с некоторым замешательством произнес:

- Онисим!

- Чего-с?

- А не будет ли мне несколько, знаешь, неловко этак с бабой, а?

- Что ж, как знаете...

- Впрочем, я это только так. Товарищи могут заметить;

все оно как-то... Впрочем, я подумаю. Дай-ка мне трубку... Так что ж она,- прибавил он после небольшого молчания,- Василиса-то, говорит, что, дескать...

Но Онисим не желал продолжать разговор и принял обычный угрюмый вид.

IV

Знакомство Ивана Афанасьича с Прасковьей Ивановной началось следующим образом. Дней через пять после разговора с Онисимом Петушков отправился вечером в булочную. "Ну,- думал он, отпирая скрипучую калитку,- не знаю, что-то будет..."

Он взошел на крыльцо, отворил дверь. Пребольшая хохлатая курица с оглушительным криком бросилась ему прямо под ноги и долго потом в волнении бегала по двору. Из соседней комнаты выглянуло изумленное лицо толстой бабы. Иван Афанасьич улыбнулся и закивал головой. Баба ему поклонилась. Крепко стиснув шляпу, Петушков подошел к ней. Прасковья Ивановна, по-видимому, ожидала почетного посещенья: платье ее было застегнуто на все крючки. Петушков сел на стул; Прасковья Ивановна села против него.

- Я к вам, Прасковья Ивановна, более насчет...- проговорил наконец Иван Афанасьич - и замолк. Судороги подергивали его губы.

- Милости просим, батюшка,- отвечала Прасковья Ивановна нараспев и с поклоном.- Всякому гостю рады. Петушков немного приободрился.

- Я давно, знаете, желал иметь удовольствие с вами познакомиться, Прасковья Ивановна,

- Много благодарны, Иван Афанасьич.

Настало молчанье. Прасковья Ивановна утирала себе лицо пестрым платком; Иван Афанасьич с большим вниманием глядел куда-то вбок. Обоим было довольно неловко. Впрочем, в купеческом и мещанском быту, где даже старинные приятели не сходятся без особенных угловатых ужимок, некоторая напряженность в обращении гостей и хозяина не только не кажется никому странной, но, напротив, почитается совершенно приличной и необходимой, в особенности при первом свиданье. Прасковье Ивановне понравился Петушков. Он держал себя чинно и добропорядочно и притом все же был человек не бесчиновный.!

- Я, матушка Прасковья Ивановна, очень люблю ваши булки,- сказал он ей.

- Тэк-с, тэк-с.

- Очень хороши, знаете, очень даже.

-Кушайте, батюшка, на здоровье, кушайте. С нашим удовольствием.

- Я и в Москве не едал таких.

- Тэк-с, тэк-с.

Опять настало молчанье.

- А скажите, Прасковья Ивановна,- начал Иван Афанасьнч,- это у вас ведь, кажется, племянница живет?

- Родная племянница, батюшка.

- Что ж она, как... у вас?..

- Сирота, так и держим-с.

- И что ж она, работница?

- Ра-аботница, батюшка, ра-аботница. Такая работница, что и... и... и!.. Как же-с, как же-с.

Иван Афанасьич почел за приличное не распространяться более насчет племянницы.

- Это у вас в клетке какая птица, Прасковья Ивановна?

- А бог ее знает. Птица.

- Гм! Ну, а впрочем, прощайте, Прасковья Ивановна.

- Просим прощения вашему благородию. В другой раз милости просим. Чайку откушать.

- С особенным удовольствием, Прасковья Ивановна. Петушков вышел. На крыльце ему попалась Василиса. Она засмеялась.