Певерил Пик

С этими словами Гэнлесс поворотился и пошел к дому. На пороге он оглянулся ещё раз и, увидев, что Певерил стоит на том же месте, с улыбкой поманил его к себе. Этот знак вывел Джулиана из оцепенения; он пришпорил лошадь и поехал прочь.

Он хорошо знал окрестности и скоро нашел дорогу в замок Мартиндейл, — накануне вечером он отклонился от неё всего на каких-нибудь две мили. Однако дороги, или, вернее, тропинки, этой дикой страны, которые так часто высмеивал местный поэт Коттон, были чрезвычайно скверные, запутанные и почти всюду непригодные для быстрой езды, и, хотя Джулиан торопился изо всех сил, остановившись только в полдень, чтобы накормить лошадь в маленькой деревушке, встретившейся ему на пути, ночь спустилась прежде, чем он успел добраться до холма, с которого часом раньше ещё видны были зубчатые стены замка Мартиндейл. Ночью их местоположение можно было определить по сигнальному огню, который всегда горел на высокой башне, называемой Сторожевой. Этот домашний маяк был известен всей округе под именем Полярной Звезды Певерилов.

Его обыкновенно зажигали после вечерней зари, заготовив столько дров и угля, сколько было нужно, чтобы он не погас до рассвета, и этот обряд никогда не нарушался, исключая промежуток времени между смертью хозяина и его похоронами. После погребения владельца замка ночной огонь торжественно зажигали снова, и он опять горел до тех пор, пока судьба не призывала нового господина в усыпальницу его предков. Никто не знал, как возник этот обычай. Предание не говорило по этому поводу ничего определенного. Одни утверждали, что это знак гостеприимства, который в древние времена указывал странствующему рыцарю и утомленному пилигриму путь к отдыху и пище. Другие называли его «маяком любви», с помощью которого заботливая хозяйка замка в одну страшную бурную ночь освещала своему супругу дорогу в Мартиндейл. Менее благоприятное истолкование давали этому обычаю окрестные недоброжелатели — пуритане: они приписывали его происхождение гордости и высокомерию рода Певерилов, которые таким образом выражали своё древнее право на верховную власть над всею округой, подобно адмиралу, зажигающему фонарь на корме своего корабля, чтобы указывать путь флоту. И в прежние времена наш старый друг, преподобный Ниимайя Солсгрейс, не раз обрушивался с кафедры на сэра Джефри, который утвердил своё владычество и установил свой светильник в капище нечестивых. Как бы то ни было, все Певерилы от мала до велика неукоснительно соблюдали этот обычай, как некий знак достоинства их рода, и потому сэр Джефри едва ли мог им пренебречь.

Таким образом, Полярная звезда Певерилов продолжала блистать более или менее ярко во время всех превратностей гражданской войны, и мерцала, хотя и очень слабо, в последовавший затем период унижения сэра Джефри. Правда, баронет частенько говаривал, а порой и клялся, что до тех пор, покуда в его имении останется хоть одна хворостина, древний сторожевой огонь не будет нуждаться в топливе. Всё это было хорошо известно Джулиану, и потому, взглянув в сторону замка, он очень удивился и встревожился, заметив, что огонь не горит. Он остановился, протер глаза, переменил положение и тщетно постарался уверить себя, что стоит не на том месте, откуда видна путеводная звезда его дома, или что свет заслонило какое-нибудь вновь появившееся препятствие — дерево или возведённая недавно постройка. Однако, с минуту подумав, он убедился, что замок Мартиндейл расположен на слишком высоком и открытом месте, и потому ничего подобного произойти не могло. Тогда он, естественно, заключил, что либо отец его, сэр Джефри, скончался, либо в семье случилось какое-нибудь несчастье, которое помешало исполнить этот свято соблюдаемый обычай.

Терзаемый неизвестностью, Певерил дал шпоры своей измученной кляче и с опасностью для жизни поскакал по крутой каменистой тропе в деревню Мартиндейл-Моултрэсси, желая как можно скорее узнать причину этого зловещего затмения. Улица, по которой, спотыкаясь, плелась его усталая лошадь, была пустынна и безлюдна, нигде не было видно ни единого огонька, и только в зарешеченном окне маленькой таверны под вывескою «Герб Певерилов» горел яркий свет, и в доме раздавались весёлые громкие голоса.

Кляча, руководствуясь инстинктом или опытом, который заставляет лошадей узнавать по виду трактир, остановилась у ворот этой таверны так внезапно и решительно, что всадник счёл за лучшее спешиться, надеясь, что содержатель её Роджер Рейн, старинный вассал их семейства, охотно даст ему свежую лошадь. Он надеялся также, что хозяин успокоит его, рассказав, что делается в замке. Велико же было изумление Джулиана, когда он услышал, как из заведения верного старого вассала донеслись звуки известной во времена республики песни, которую какой-то остряк-пуританин сочинил в осуждение кавалеров и их распутства, не пощадив при этом и его отца: