Певерил Пик

Но для деятельного и предприимчивого герцога одного такого замысла было недостаточно. Было сочинено дополнение к истории о папистском заговоре, рассчитанное на то, чтобы скомпрометировать графиню Дерби, которую по её характеру и верованиям легко было представить в общем мнении соучастницей подобного заговора. Кристиан и Бриджнорт взяли на себя опасное поручение напасть на графиню в её собственном маленьком королевстве на острове Мэн и получили на то формальные полномочия, но предъявить их они могли только в том случае, если их план удастся.

Однако он не удался, как известно нашему читателю, благодаря оборонительным мерам, предпринятым бдительной графиней. Ни Кристиан, ни Бриджнорт, хотя они и действовали с ведома властей, не отважились напасть на неё открыто, зная решительный нрав этой женщины во всём, что казалось защиты её феодальных прав. Они мудро рассудили, что даже всемогущество парламента, как тогда несколько преувеличенно выражались, не спасет их от беды в случае неудачи.

В Англии же им опасаться было нечего, а Кристиан так хорошо знал всё, что происходит в графстве Дерби и даже в замке графини, что Певерил был бы схвачен тотчас по прибытии в Англию, если бы шторм не заставил судно, на котором он плыл, уйти в Ливерпуль. Тут-то Кристиан, скрываясь под именем Гэнлесса, неожиданно встретил его и спас от когтей бравых свидетелей заговора, надеясь завладеть бумагами Джулиана, а в случае нужды — и им самим, так, чтобы тот оказался в полной его власти; игра эта была рискованной и опасной, но Кристиан на неё решился, не желая допустить, чтобы его подручные, которые всегда были готовы взбунтоваться против своих, могли похваляться захватом бумаг графини Дерби. Кроме того, для Бакингема было важно, чтобы письма не попали в руки Топэма, ибо этот чиновник, при всём своём тупом самодовольстве, считался честным и правдивым человеком; переписку эту следовало предварительно просмотреть самим и если ничего не прибавить, то по крайней мере кое-что изъять. Одним словом, Кристиан, осуществляя свои личные происки при помощи так называемого великого заговора католиков, поступил как механик, который, исходя из законов движения, пытается посредством паровой машины или большого водяного колеса пустить в ход другой, ещё более сложный механизм. Поэтому он был полон решимости как можно лучше использовать мнимые разоблачения, совершаемые его людьми, и в то же время не позволить никому помешать его собственным планам обогащения и мести.

Чиффинч, желая своими глазами убедиться в столь высокопревозносимой красоте Алисы, ездил нарочно для того в графство Дерби и пришел в восхищение, со вниманием рассмотрев в Ливерпуле на протяжении двухчасовой службы в протестантской часовне, где ему совершенно нечего было делать, все достоинства прекрасной пуританки. Он пришел к заключению, что за всю свою жизнь не видел более очаровательной девушки. Убедившись, таким образом, в истине сказанного ему прежде, Чиффинч поспешил в гостиницу, куда должен был прийти Кристиан с племянницей, и с такой полной уверенностью в будущем успехе, какой ему ещё никогда не приходилось испытывать, нетерпеливо ожидал их, готовясь с почётом встретить и роскошно угостить, что, по его разумению, должно было произвести выгодное впечатление на деревенскую простушку. Поэтому он был несколько удивлен, встретив с Кристианом Джулиана Певерила вместо Алисы Бриджнорт, с которой он надеялся в тот вечер познакомиться. Поистине жестокое разочарование, ибо он согласился преодолеть свою лень и отправиться в столь далекое путешествие единственно ради того, чтобы подвергнуть суду своего изысканного вкуса красоту Алисы, которой рассыпался в похвалах её дядя, и решить, достойна ли эта жертва участи, ей уготованной.

На коротком совещании достойных сообщников решено было просто украсть у Джулиана письма графини, ибо Чиффинч наотрез отказывался участвовать в его аресте, опасаясь, что такой поступок не будет одобрен его господином.

У Кристиана тоже были свои причины отказаться от столь решительного шага. Прежде всего, это вряд ли понравилось бы Бриджнорту, а сердить его теперь было совсем некстати; затем, в этом не было особой необходимости, ибо письма графини были гораздо важнее личности Джулиана; и, наконец, это было излишним и потому, что Джулиан был на пути к замку своего отца, где его, конечно, всё равно задержат вместе с другими подозрительными лицами, поименованными в выданном Топэму предписании и доносе его бесчестных приятелей. Поэтому, отказавшись от какого-либо насилия, Кристиан начал так дружески с Джулианом обходиться, что, казалось, предостерегал его от других, и тем отвел от себя всяческое подозрение в краже писем, а украдены они были очень просто — в вино Певерила подмешали сильнодействующее сонное снадобье, и под его влиянием Джулиан уснул так крепко, что сообщникам без труда удалось осуществить свою затею.