Певец боевых колесниц

Внезапно КамАЗ дернулся и встал. Послышалась стрельба. Все, кто находился в кузове, подхватили оружие и выпрыгнули на землю. Белосельцев встал в рост, держась за крышу кабины. Вся колонна стояла, люди высыпали на дорогу и беспорядочно стреляли в воздух. В этой азартной стрельбе не было ожесточения, а было нечто, напоминавшее забаву. Под разными углами, от разных машин неслись бледные пунктиры, скрещивались, расходились, искали кого-то в небе. Над колонной летал дрон, двукрылый, с длинным фюзеляжем и нелепо торчащим килем. Трассы прошивали воздух совсем близко от него, не задевая. Он пролетел вдоль колонны, вильнул и ушел в сторону, где текла река, мелко блестела, поросшая по бегам тростником. Белосельцев понял, что это Евфрат, и, вспоминая карту, подумал, что скоро они достигнут понтона, переправятся на тот берег, и там будет городок с нефтеперегонным заводом, который предстоит брать с боем.

Проходивший мимо КамАЗа бородач в рваном свитере, глядя на Белосельцева, произнес:

– А я говорю: «Командир, а где карта?» А он мне: «Нюхай. Нефтью запахнет, значит на месте». А что, разве я собака, чтобы воздух нюхать? – и прошел, кинув автомат на плечо.

– По машинам! – понеслось по колонне.

Люди запрыгивали в КамАЗы, колонна тронулась. Белосельцев остался стоять, держась за крышу кабины. Евфрат блестел на перекатах, и хотелось оказаться возле реки, окунуть руки в солнечную прохладную воду, омыть воспаленное от ядовитой пыли лицо.

Белосельцев не глазами, а лбом, переносицей, темной складкой, разделявшей брови, почувствовал, как надвинулась и стала приближаться прозрачная мгла. Казалось, померкло солнце и река потускнела. Из этой мглы, из волны тревоги и страха появились над рекой два вертолета. Это были «Апачи». Прозрачно блестели винты, мерцали стекла кабин. Вертолеты на высоте прошли вдоль колонны к ее хвосту. Развернулись и, резко снижаясь, ринулись ее догонять. Черные клинья вырвались из-под винтов, и часть дороги с машинами была срыта взрывами, словно скребком соскоблили с нее тойоты и хвостовой КамАЗ. Тот подпрыгнул на всех колесах, продержался в воздухе, опираясь на красные взрывы, а потом, несколько раз перевертываясь, вылетел на обочину и горел. Из него выпадали люди, одни бежали, другие оставались лежать, третьи уродливо, как черепахи, ползли, загребая руками и ногами.

Другие два вертолета пошли в лоб колонне. Передняя тойота ударила по ним из пулемета, но черные клювы вонзились в дорогу, и головные тойоты были сметены взрывами, а передний КамАЗ горел. Потерял управление, слепо лез на холм, остановился на вершине и горел.

Первая вертолетная пара вернулась, покрыла дорогу бурлящими взрывами, долбила пулеметами, совершая крутые виражи. Настигала убегающих в степь бойцов и расстреливала.

Белосельцев оставался стоять в кузове, ожидая, когда волна взрывов накроет КамАЗ и он исчезнет среди треска железа.

Говоруха с красной дыркой в голове лежал на тюфяке. Пила соскочил на землю и, закрыв затылок руками, бежал от дороги. Лютый от живота бил из ручного пулемета в удалявшийся вертолет. Отбросил пулемет, перемахнув через борт.

Третья вертолетная пара повисла над трассой, и Белосельцеву показалось, что он видит пилота в шлеме, подвески, с которых срываются снаряды. Трескучий красный столб взрыва поставил КамАЗ на дыбы. Белосельцев вылетел на дорогу, на минуту потерял сознание, а потом пришел в себя и, не в силах шевельнуться, смотрел, как горят разбросанные КамАЗы, как стремится ускользнуть тойота, а за ней, покачиваясь в воздухе, гонится «Апач». Белосельцев увидел, как из холмов выкатило несколько бэтээров, с них спрыгивали солдаты, обходили побоище, приставляли к лежащим длинные стволы скорострельных винтовок и добивали их. Увидел, как над ним склонилось гладко выбритое розовое лицо, ремешок шлема на подбородке и длинный ствол винтовки потянулся к его лбу. И все погасло.

Глава одиннадцатая

Белосельцев очнулся и обнаружил, что лежит на тюфяке, над ним низкий, грубо побеленный потолок и сверху, словно свисая с этого потолка, надвинулось молодое лицо, соломенные светлые волосы, свежие розовые щеки и улыбающиеся губы.

– Как вы себя чувствуете, Виктор Андреевич? Наш врач осмотрел вас, не нашел переломов. Просто удар головой о землю. – Человек говорил на хорошем русском языке, но с прибалтийским, видимо эстонским, акцентом. – Не понимаю, как можно было выдвигаться с колонной, не имея карты, не проведя разведку, не получив воздушного прикрытия. Как вы, Виктор Андреевич, могли оказаться в этой неорганизованной толпе, прямо скажем, банде?

– Вы меня с кем-то путаете, – сказал Белосельцев, слыша, как свистит в горле. – Меня зовут Игорь Николаевич Кочетов.

– Ну зачем мы играем в мышки-кошки? Вас зовут Виктор Андреевич Белосельцев. Вы генерал-лейтенант внешней разведки. Вы были в Вашингтоне, в штаб-квартире «Неви Аналайсес», в рамках сотрудничества советских и американских спецслужб. Ведь так, Виктор Андреевич?

– Я Игорь Николаевич Кочетов, профессор кафедры геополитики в Институте международных отношений.