Певец боевых колесниц

– Отвались маленько. А то фляжку не достать.

– Сил нету.

Костровитин с трудом просунул руку под навалившееся тело. Достал фляжку. Отвинтил крышку. Стал поить Поперечного. Тот пил и стонал. А потом отпал головой, закрыл глаза. Костровитин понял, что тот умер. Стал пить из фляги. Выпил всю воду до дна. Осторожно поставил фляжку на землю. Всхлипнул и умер.

Так они оставались у стены с нарисованным подсолнухом. Где-то в развалинах кричал петух. Стелился дым из горелых танков.

Подкопаев смотрел на два сломанных дерева. Их стволы треснули. Деревья наклонились друг к другу, переплелись ветвями. Казалось, они беззвучно рыдают, осыпая друг друга листьями.

Президент Вязов почувствовал, как ему в легкие вошел железный штырь. Поворачивается там, выходит сквозь горло. Он лежал на полу кремлевского кабинета. Кругом хлопотали врачи. Надевали ему кислородную маску.

Глава девятая

Телефон Вероники отозвался через день. Голос у нее был спокойный, чуть насмешливый – Подкопаеву показалось, что ее обрадовал его звонок. В нем все ликовало, все светилось. Его возлюбленная была опять рядом, среди этих улиц, деревьев, цветущих клумб.

– Не знаю, кто без меня хозяйничал в оранжерее. Два великолепных дерева оказались поломанными. Стволы расщепились, ветви срезаны, листва сорвана. Даже корни выдраны из кадок. Теперь их лечу. Сращиваю переломы, накладываю компрессы.

– Но где вы были? Я голову потерял. Куда вы исчезли?

– Была в Лондоне.

– И мне ничего не сказали?

– А была должна?

– Но теперь-то я вас увижу?

– Конечно. Через час нас ждет Всеволод Борисович.

Они встретились через час в приемной Школьника. Подкопаев был счастлив. Он обожал воздух, которым она дышала. Боготворил свет, который падал ей на плечи, золотил волосы. Вероника была в строгом сером костюме, с неповторимым, дурманящим ароматом загадочных духов. Ее розовые пальцы были прозрачны на солнце, как лепестки. В ее лазурные, как у лесной колдуньи, глаза было страшно смотреть. Но было невозможно от них оторваться.

– Вы похожи на посетителя картинной галереи. Какой-нибудь шедевр? – усмехнулась она.

– Вы правы, есть такая картина в одном из первых залов Уффици. Флорентийская или венецианская дама, златокудрая, синеокая, смотрит на залив. Там плывет парусная лодка и летит морская птица.

– Так вас поразила дама или птица? – насмешливо спросила она.

За столом секретаря чуть слышно прозвучал звонок.

– Всеволод Борисович приглашает зайти.

Школьник поднялся из-за стола радостный, энергичный, с розовым лицом стареющего эпикурейца.

– Как Лондон? Остановились в «Дорчестере»? Был оказан достойный прием?

– Все было безупречно, Всеволод Борисович.

– Садитесь, – он пригласил их за журнальный столик и сам переместил туда свое грузное тело. – Поздравляю, Сергей Кириллович, – обратился он к Подкопаеву, – ваша беседа со Светланой Федоровной Вязовой прошла весьма удачно. Это еще не инсульт, но похоже на слабое кровоизлияние в мозг. Все-таки у Бертолетто отменное здоровье.

Подкопаев сделал вид, что понял, о чем разговор. Осторожно произнес:

– Да, да.

– Теперь о новом поручении. Вы, конечно, помните такого выдающегося господина, как Леонид Исаакович Бородулин. Он был моим другом. Тогда его состояние было одним из самых крупных в России. Теперь есть люди гораздо богаче. Он был правой рукой первого президента. Он привел к власти Вязова. Без его согласия не назначался ни один министр. У него был грандиозный план превращения неповоротливой России в конфедерацию. Но последовала ссора с Вязовым. Его бегство в Лондон. Его лютая ненависть к Вязову. И известие о самоубийстве Бородулина. Он повесился в ванной на батистовом шарфе известной в Лондоне проститутки. Казалось бы, о нем забыли… – Школьник сделал печальное лицо, потускнел, сгорбился. Было видно, что утрата друга трудно ему далась. Но вдруг распрямил плечи, заулыбался: – Леонид Исаакович Бородулин жив! Он выдумал самоубийство, скрываясь от мести Вязова. Он жив и готов к публичному выступлению. Я связался с ним, и он готов дать первое интервью мне. Там будут такие сенсации, что все агентства лопнут от зависти! Поезжайте немедленно в Лондон и возьмите интервью у Бородулина. Вероника Петровна будет вам верной помощницей. – Школьник обратился к Веронике: – На каком дереве остановили свой выбор?

– Астения круглоголовая, из Гвинеи.

– Были трудности с доставкой?

– Небольшая задержка на таможне. Но мистер Эрви, как всегда, помог.

– Очень хорошо. Поезжайте.

– Когда? – поинтересовался Подкопаев.

– Прямо сейчас.

Едва оставалось время упаковать саквояж и успеть в аэропорт. Они сидели с Вероникой в салоне первого класса. Он не спрашивал ее ни о чем. Только не мог наглядеться на ее близкое лицо. Дорожил несказанным счастьем любоваться золотистой, плотно уложенной прядью, маленьким ухом с каплей бриллианта. Вдыхал чуть слышный аромат колдовских духов.