Певец боевых колесниц

– А ты кудесник, – сказала Вероника. – Все как в твоем романе. Что напишешь, то и сбывается. – Она сняла с его плаща маленькую сонную стрекозку и пересадила на цветок лесного колокольчика.

Вечером на берегу пруда их ждала баня. В предбаннике лежали в тазах распаренные веники. На столе высилась баклага с домашним квасом. Висели полотенца и простыни. Подкопаев и Вероника совлекли одежды и нырнули в жар, уселись, прижавшись друг к другу, на полку.

– Держись, моя милая! Не улети! – сказал Подкопаев и метнул на раскаленные седые камни ковш воды.

Последовал шумный взрыв. Огненный змей метнулся под потолок и стал летать по бане. Вероника беспомощно охнула, закрывая лицо. А когда змей утих и умчался, сидела, изумленно улыбаясь, сжав колени, закрыв руками грудь. Ее острые плечи начинали блестеть.

– Больше не надо! – умоляла она.

Подкопаев дождался, когда она, мелко перебирая ногами, выскочит в предбанник. И тогда уже поддавал, ахал, лез на верхнюю полку, туда, где носился пылающий змей. Хлестался веником.

Они выскочили из бани и с мостков кинулись в пруд. Вероника хохотала, брызгала в Подкопаева водой. Они возвращались в баню, грелись в парилке, пили сладкий темный квас.

Ночью, лежа на деревянной кровати, он обнимал ее шелковые, после бани, плечи, и она ему говорила:

– Люблю тебя, мой родной, мой прекрасный. Мой герой и спаситель. Хочу выйти за тебя замуж. Хочу, чтобы у нас была семья. Хочу детей. Хочу домашних трудов и забот. И завтра, если мы попадем в Священную рощу, я буду молить об этом Священное дерево.

Они лежали, сплетя руки. Два льва целовались, поднявшись на задние лапы.

Утром за ними приехал художник Артем. Вышел из машины в белых холщовых штанах и шитой алым шелком рубахе, подпоясанный красным ремешком.

– Вот вам. – Он протянул Подкопаеву и Веронике пакеты, в которых оказались марийские холсты. – Одевайтесь и будете марийцами.

Подкопаев и Вероника облачились в белые одежды.

– Как красиво! Как свободно! – восхищалась Вероника. – Ты похож на языческого жреца! – Она оглядывала Подкопаева, который затягивал на талии алый кушачок.

– Теперь вы марийцы, – сказал художник Артем. – Священное дерево – Мать всех марийцев. Мы все произошли от Священного дерева. Мы зовем его Белая Мать.

– Ты ведь рисуешь его, Артем? Твои картины называют марийскими иконами, – сказал Подкопаев.

– Посмотрите, как я его рисую. – Артем достал айфон и стал показывать картины Священного дерева.

Женщина в белых одеждах, окруженная листвой и цветами, с младенцем на руках. Дерево, летящее в небе на белых крыльях, окруженное стаями птиц. Женщина держит на полотенце хлебницу с караваем, подносит хлеб мужчине, в котором Подкопаев с удивлением узнал Президента Вязова.

– Разве Президент бывал у Священного дерева? – спросила Вероника.

– Наши волхвы говорят, что Священное дерево оберегает Президента от врагов, от злых духов, от болезней. Они говорят, что у Президента много врагов, но Белая Мать отводит от него все козни.

– А разве Президент мариец? – спросил Подкопаев.

Художник Артем стал серьезным, глубокомысленно потер пальцем широкий лоб:

– Все люди – марийцы. Марийцы произошли от Белой Матери, а все народы произошли от марийцев.

В устах художника Артема это звучало убедительно, и Подкопаев не стал возражать.

Они сели в машину и поехали в сторону Священной рощи, чтобы принять участие в праздничном молении.

Обочины шоссе, где они вышли, были уставлены машинами, которые не пересекали невидимую черту. Водители и пассажиры выходили из машин и двигались по шоссе пешком. Все были в домотканых холстах. Подкопаеву казалось, что по шоссе идут праведники, как их изображают на иконах, и над их головами светится воздух.

Они дошли до перекрестка, где шоссе пересекало проселок. По одну сторону вдалеке виднелись крыши селенья. По другую – был луг, и за ним синел лес.

– Там Священная роща, – указал художник Артем на лес.

Подкопаеву казалось, что над лугом летит теплый ветер, который поднимают чьи-то прозрачные крылья. Невидимые светлые духи летели над травами. Все благоухало, светилось, торжествовало. Лица людей были исполнены благоговения.

– Какие добрые лица, – сказала Вероника. – Какие добрые травы. Какие добрые деревья. Кажется, что они зовут к себе в гости.

– Это Белая Мать ждет к себе своих детей. Мы – дети Белой Матери, которая смотрит на нас из рощи, – сказал художник Артем.

Подкопаев услышал отдаленную музыку, слабый гул. Звуки летели из селения, куда тянулся розовый проселок. Все, кто стоял на шоссе, повернулись к отдаленным гулам.

Гул то пропадал, уносимый ветром, то приближался. В нем различались поющие голоса, звенящие удары. Из-за крыш и садов появилось белое облако, большое, медлительное, оно выплывало, колыхалось, текло по проселку, полное нестройных голосов и гулких ударов. Стало видно, что это множество людей, облаченных в белые холсты. Они превратили проселок в молочную реку.