Певец боевых колесниц

Под деревьями стояли столы. На шестах были развешаны полотенца. Кипели котлы, шипели сковороды. Разноцветные половики вели вглубь рощи, и там, куда они приводили, стояло дерево. Это была сосна, великолепная, улетавшая ввысь золотистым стволом, высоко в небесах увенчанная серебристой кроной. Ствол казался колонной, поддерживающей небо. Крона тихо сияла. Ствол был подобен световоду, по которому из неба текли чудесные силы. Питали землю, растущие на ней цветы, травы, осенявшие пришедших в рощу людей.

Подкопаев чувствовал исходящую от дерева ясную силу, божественную красоту, небесную мудрость.

Ствол у земли был обернут белыми полотенцами, украшен бусами, монистами. На полотенцах пламенели алые кресты. Это была Белая Мать. Казалось, она улыбается, встречая своих детей.

Подножие Священного дерева устилали лоскутными одеялами, обкладывали подушками. На них уложили и усадили немощных, слепых, расслабленных. Слепые поднимали вверх свои невидящие глаза, словно свет проникал сквозь их слипшиеся веки. Дурачок продолжал кривляться, корчил рожи, прижимался головой к стволу. Белая Мать обнимала его своим светом. Все они были ее дети, все дороги ей.

Пришедший люд наполнил рощу своим гулом, возгласами, топотаниями. Люди, взявшись за руки, окружили дерево одним и вторым кольцом. Повели хоровод, притоптывая, пританцовывая. Оглашали рощу ауканьем, кукованием, щебетом синиц, бульканьем тетеревов, тонкими ястребиными криками.

Три волхва в колпаках гремели бубенцами, звенели гуслями. Белогривый волшебник целовал дерево, прикладывался к стволу лбом с алой перевязью. Взмахивал руками. Крылья сойки на его плечах трепетали, блестели лазурью.

Подкопаев чувствовал поднятые волхвами вихри, разбудившие небо и землю. Видел, как все трое оттолкнулись от земли и повисли в воздухе, не касаясь травы. Хороводы гудели, ликовали, умоляли, славили и этим голошением помогали волхвам летать, удерживали их над землей.

Подкопаев и Вероника, взявшись за руки, влились в хоровод. Закружились в этом белом колесе. Вторили птичьим голосам, молили Священное дерево о милости, благоденствии, о хлебе насущном, о мире, о цветущих лугах, о многолюдных селеньях. Подкопаев молил о благополучии России, о здравии Президента, о своей ненаглядной. Чтобы оставили ее страхи. Чтобы их обоих защитила Белая Мать. Приняла под свой волшебный покров.

Хороводы распались. Белогривый кудесник приблизился к немощным. Встряхивал бубенцом над их головами, повелительно вскрикивал. И тот, у кого отнялись ноги, пугаясь, хватаясь за древесный ствол, поднялся и, шатаясь, с изумленным лицом пошел. Все вокруг охали, расступались, давали пройти.

Слепец, чьи веки были склеены, а глаза наполнены мглой, вдруг слезно вскрикнул. Стал крутить головой:

– Вижу! Вижу!

Поднялся с подушек и пошел, держа перед собой руки. В глазах его открылась синева, по впалым щекам лились слезы.

Не все исцелились. Но оставаясь сидеть и лежать на подушках, улыбались и плакали, благодарили Священное дерево.

Все стали подходить к дереву, касались ствола лбом, целовали и что-то шептали. Советовались с деревом, о чем-то просили или просто славили его солнечную красоту и величие.

Подкопаев видел, как целует дерево художник Артем. Хозяин лесного домика Григорий Григорьевич. Глава района. Женщина-прокурор. Все были равны перед деревом. Все были дети единой Матери.

– Ты хочешь, чтобы мы поженились, – Подкопаев держал Веронику за руку. – Вот здесь и поженимся, в Роще. Пусть дерево нас обвенчает!

Он подвел Веронику к дереву. Они прислонились к золотому стволу. Ствол звенел, как струна, соединяющая землю и небо. Кругом в белых одеждах ходили праведники. В Роще было светло и гулко, как в храме.

– Люблю тебя, – сказал Подкопаев, целуя Веронику. – Ты моя суженая, жена моя!

Он почувствовал, как чьи-то теплые сильные руки подхватили его, вознесли высоко, так что стали видны все дали, все озера и реки, все города и дороги. Он созерцал весь мир в его красоте, первозданной любви и бессмертии. Он не видел, кто поднял его в небеса, но знал, что это Мать всех людей. Она будет беречь его, беречь его суженую, весь его род, продлевая его в бесконечность.

Глава семнадцатая

Они вернулись в Москву на несколько дней, чтобы забрать с собой ноутбук, домашние вещи, кое-какой скарб. Собирались снова отправиться к марийцам, в лесной домик с совой. Там они станут жить, в стороне от безумного мира, в котором каждый день случаются несчастья и полнится чаша, именуемая «чашей гнева Господня». Они станут жить в уединении среди лесов, до осеннего листопада, первых снегов, зимних метелей. И, может быть, им удастся побывать в Священной роще, где у дерева, вместо подушек и половиков, лежат ослепительные белые сугробы. Он станет писать книгу, еще не знает о чем, быть может о детстве, возвращая к жизни ушедших любимых людей. Вероника, жена его, станет смотреть, как на тропинку у домика слетаются красногрудые снегири.