Певец Волги Д. Н. Садовников

От казацкого веселья
Захмелела вся река.
На судах и пьют и пляшут,
Выбивая трепака.

Под ударами подковы
Разудалых плясунов
Рвется, словно холст дешевый,
Ткань узорная ковров.

На парчу золотной ткани
И на бархат шаровар
Льются редкие напитки
Из больших чеканных чар,

Налито рукою хмельной
И зеленое вино,
Алый бархат заливая,
Плещет с ними заодно.

И разносится далеко,
Громыхая и звеня,
По широкому раздолью
Бесшабашная песня.

Воевода от Степана
Не отходит, так и льнет:
На мосту на корабельном
С атаманом вместе пьет.

«На, попробуй воровского! —
Шутку шутит атаман
И из рук своих с заморским
Подает тяжелый жбан. —

Не претит?..» И тут же следом
Шлет поминки и дары:
Бирюзу, жемчуг и ткани,
И турецкие ковры.

Знай похваливай да клянчи —
Мимо рук не проплывет:
Наложил добра в амбары
Воевода семь подвод.

Да один ли воевода!
И приказные дьяки
Насовали по карманам,
Понабили сундуки.

Только всё ему, вишь, мало,
Недоволен, старый пес:
Так бы он, кажись, в амбары
Всё глазами и увез.

Кубок сильно приглянулся…
Весом будет гривны три,
Золотой, в каменьях ценных…
«Подари да подари!» —

«На, прими!..» Каймой цветною
Показалась больно шаль.
«Чай, уступишь, Тимофеич!» —
«На, бери, — не больно жаль!»

Со Степана дорогую
Шубу тянет за рукав…
Видно, соболь показался
Да персидский златоглав.

«Ну, брат, шубой не уважу;
Есть на ней большой завет…
На подарок этот ценный
Моего согласу нет». —

«Эй, отдай! Не ссорься лучше
И на зло меня не нудь:
В силах я цареву милость
Так и этак повернуть…

Вор ведь ты!..» Крепится Стенька…
Привскочил бы он с ковра,
Показал бы воеводе…
Да не Стенькина пора.

«Ты ведь, если разойдешься,
Так намелешь сгоряча…
Пошутил я…» И спускает
Шубу ценную с плеча.

«На, старик, бери да помни,
Что и я порой сердит…
Не наделала бы шуба
Много шуму», — говорит.

Суд («Не для торгу едет Стенька»)