Певцы Родины

Нисский - путник, вечно странствующий по дорогам своего времени, вечно

ищущий новое.

Три художника оказали влияние на Нисского, сделали таким, каким мы его

знаем сегодня: Александр Дейнека, Петр Кончаловский и Альбер Марке. Это они

помогли живописцу быть немногословным, лаконичным, убрать из своих

произведений иллюстративность, помогли выдержать многие испытания.

Дейнека своим огромным дарованием, своим примером стойкости в

искусстве, своим плечом помог тогда, когда некоторые критики обвиняли

Нисского в десятках не совершенных им грехов.

Кончаловский - своим жизнелюбием, любовью к декоративности и локальному

цвету и, самое главное, глубокой любовью к природе - матери истинного

искусства.

Марке - своим величайшим проникновением в суть пейзажа, мудростью и

простотой.

Искусство Георгия Нисского молодо. Его полотна лаконичны, но за внешней

строгостью и сдержанностью - горячее сердце художника.

Николай Ромадин

Русский пейзаж... Он возвестил о своем рождении весенним криком

саврасовских грачей.

"Нам непременно нужно двинуться к свету, краскам и воздуху, - писал в

1874 году Крамской, - но... как сделать, чтобы не растерять по дороге

драгоценнейшее качество художника - сердце!"

Лучшие пейзажисты сочетали блистательное мастерство с высокой

духовностью. Истинно русские песенные полотна Саврасова. Лирические поэмы

кисти Левитана. Чистые, нежные краски Древней Руси Нестерова. Жизнелюбивые,

полнокровные полотна Юона, Рылова, Грабаря, Кончаловского, Сергея

Герасимова... Строгие ритмы, силуэты нового в пейзажах Дейнеки, Нисского,

Пименова, Чуйкова.

Очень сложно найти свой язык в живописи. Особо трудно это сделать в

пейзаже.

Среди наших современников есть мастер, сказавший новое слово в русском

пейзаже.

Николай Ромадин. Его полотна на первый взгляд традиционны. Они

исполнены в духе лучших заветов московской школы живописи. Но чем дольше

всматриваешься в картины художника, тем все более постигаешь особенный

ромадинский почерк. Проникаешься ощущением неповторимого, единственного,

тончайше найденного состояния природы. Живописец своими холстами решает

задачу, поставленную Саврасовым:

"По пейзажу должно суметь даже час дня определить, только тогда пейзаж

может считаться настоящим!"

У Ромадина мы видим уже не холст, не придуманный сюжет, а постигаем

жизнь во всей ее тонкости и силе. Мы верим художнику, вспоминая что-то свое,

горюем и радуемся вместе с ним. В нашей памяти встают светлые зори юности,

картины плодоносной осени, нам зябко от холодных зимних ночей... После

знакомства с работами Ромадина чувствуешь себя так, словно пережил

путешествие по России, глубоко осознав свою причастность Отчизне.

Талантлив художник, способный заставить городского жителя перенестись к

суровым берегам Белого моря, побродить бессонными белыми ночами в Заоне-жье,

послушать шум сосен в древнем бору Керженца, вдохнуть аромат ранней весны на

Удомле, полюбоваться тихой красой реки Царевны... Заставить дрогнуть

дремлющие лирические струны сердца. Разбудить поэзию, которая таится почти в

каждой душе.

В этом сила пейзажей Ромадина. Ибо в ней звучит сама душа живописца -

чуткая, трепетная, сложная.

В большой мастерской Ромадина шум города почти не слышен. Ровный,

мягкий свет. Хозяин - очень быстрый, небольшого роста человек. В его походке

есть особая легкость, которая приходит после многих сотен исхоженных верст.

Скуластое смуглое лицо открыто. Под крутым лбом - острые светлые глаза,

настороженные, внимательные.

- Родился... в Самаре, в 1903 году... Отец - железнодорожник. В

детстве много разъезжали. Повидал пустынные края - Мерв, Кушку... Азия.

Пески. Жара.

Может быть, потому особенно любы мне наши края - ласковые реки, зеленые

луга, леса.

Ромадин, как и многие его сверстники, прошел школу ВХУТЕМАСа. После

окончания решил заняться серьезным изучением творчества Александра Иванова,

копированием его работ. Кстати, эти копии привлекли внимание и весьма

расположили к молодому мастеру Павла Дмитриевича Корина, который с тех пор

становится его старшим другом и советчиком.

Именно Корин познакомил Ромадина с Нестеровым.

Вот как вспоминает о первой встрече с ним Ромадин:

- У меня была открыта в 1940 году персональная выставка на Кузнецком

мосту. Корин под великим секретом объявил, что сегодня ее посетит Нестеров,

который очень редко когда появляется в многолюдстве. Но... секрет как-то

узнали многие, и когда в зале появился Корин, чтобы предупредить меня о

приходе Михаила Васильевича, зал был полон народу.

Я увидел Нестерова. Сухой, подтянутый, он снял кашне резким жестом и

отдал швейцару. Блеснуло пенсне, я увидел жесткое лицо аскета и мудреца. Он

обошел с Кориным выставку, внимательно рассматривая каждую работу. Я шел

сторонкой, прислушиваясь. Но Нестеров молчал. Потом вдруг сказал: "Павел

Дмитриевич, пройдемте еще раз".

Пошли... и опять Михаил Васильевич вполголоса, как бы про себя,