Певучая гора [авторский сборник]

А поленья с глазами в воде стоят. Нет, они в голые руки не дадутся. Да и нельзя их трогать: на икромёте они, и не гороховая мука плавает, а щучья икра, щурята вылупятся из неё, как цыплята из яиц. Щуку на икромёте беспокоить нельзя — без рыбы останешься. Полезная она, санитар подводный: большей частью больных и слабых рыб убирает. И рыбы от этого здоровее, и вода чище.

«Ладно, — подумал Алёша, — Пока на молоке держусь. А там видно будет».

Третья ночь была тяжелее тяжёлого. Даже сквозь самый сон Алёша чувствовал, как у него озябли ноги, и прижимался то так, то эдак к Добрыниному боку, слышал её сердце.

«Живы мы, живы, — мерцало в голове, в забытьи, — До тепла бы дожить, до тепла…»

Рассвело, и Алёша понял, почему у него ноги так озябли: прибыла вода, к подошвам подошла, и от гривы остался один бугорок.

Сгрудилось население Сухой Гривы, будто одна родня. Устали, натерпелись, и никто никого не боится, не стесняется. В середине — Алёша с коровой. По правую руку — зайцы. По левую — лиса.

Зайцы, муж и жена, сидят терпеливо, будто пришли в учреждение за справкой, заняли очередь и ждут.

Притихла лиса. Лежит около Добрыни, наподобие верной собаки.

Не случится ли чего хорошего?

Ничего не случается. И есть нечего. Хлебушко съеден, а молока у Добрыни не осталось — не с чего. Ей вон сколько травы надо, а где её взять на таком пятачке?

Замычала Добрыня по-голодному, всем кустам и лесу слышно.

Погодите, вроде мотор стрекочет? В обход кустов лодка с высоким носом сюда едет. А в лодке отец-мать!

Ткнулась лодка в бугорок. Отец-мать Алёшу обнимают и целуют, хлебушком его угощают. А он говорит:

— Вы Добрыне и другим дайте.

Дали они и Добрыне и другим. Добрыня хорошо ест, а другие не притрагиваются.

Мать плачет от радости, а отец говорит:

— Сынок, что же ты не сказал, куда корову погонишь? Мы тебя в бору искали. Нефтяники на вертолёте поднимались тебя смотреть, и я с ними. Сверху волков видели… Чего только не подумаешь!.. Вчера знакомые тут на моторке проезжали. Говорят, тебя не видели, но до Сухой Гривы не доехали. А мы вспомнили, что прошлый год ты Добрыню сюда же гонял, на Сухую Гриву…

— В прошлом году такого разлива не было, — всхлипнула мать, вытерла слёзы и сказала отцу: — Усаживай всех в лодку, да поехали. Алёшу горячим надо накормить.

Добрыню завели в лодку, и лодка сразу села на дно. Зайцы запрыгнули сами и уселись рядком на носу. А лиса не идёт. Отец хотел её в телогрейку завернуть, чтобы не искусала, да в лодку, но мать распорядилась:

— Поехали! Не хочет — не надо.

Вёслами, как шестами, отец с матерью столкнули лодку на глубину. Глянь, а лиса в лодке сидит!

— Когда же ты успела, безбилетница? — удивился отец, оглядел пассажиров и спросил: — Никого не забыли? Никого. Поехали!

Заработал мотор, и лодка на ровной скорости поплыла к лесу, к родному кордону.

Рядом в воде текло отражение. Посредине — искрасна рыжая Добрыня. На носу — серые зайцы и лиса. А на корме — люди: два больших, один маленький.

У берега лиса на ходу спрыгнула и была такова.

А зайцы вышли вместе со всеми. Побегут-побегут, остановятся, оглянутся: ладно ли мы делаем — и опять побегут.

Дома за щами, после Алёшиного рассказа, семья в подробностях вспомнила поведение пассажиров. И Алёша насмешил всех, когда по-своему повернул отцовское слово:

— А лиса-то спрыгнула и — без оглядки. И спасибо не сказала, безбилетница!

Загадай загадку

В третьем классе загадывали загадки. Загадки мог загадать любой ученик или учительница Светлана Николаевна, а отгадывали все.

Никита-троечник надул толстые щёки и выпалил:

— По горам, по долам ходят шуба да кафтан!..

Класс воспрянул:

— Овечка!

— Не овечка, а баран.

— Не всё ли равно?

Такие загадки в детсаду загадывают, а не в школе.

Никита-троечник покраснел и спросил:

— А какие в школе?..

Класс затих. В самом деле, какие?

Тут Алёша вспомнил хитрую отцову загадку и тихим-претихим голосом спросил:

— Какие часы дважды в сутки показывают точное время?

— Громче! — потребовал класс.

Алёша повторил громче.

На некоторое время класс задумался, а потом посыпались отгадки:

— Кремлёвские!

Скажешь тоже: они всегда верное время показывают.

— Солнечные часы!

— Нет, не солнечные, а эти… Песочные!

— Почему песочные?

— Почему?..

Алёша терпел-терпел, не вытерпел и, ликуя, выкрикнул ответ:

— Те часы, которые стоят!

Класс замолк.

— Неостроумно, — подала тонкий голосок Людмила-отличница.

— Почему неостроумно? — удивилась Светлана Николаевна. Она стояла у окна и прислушивалась к каплям дождя, что наискось, едва касаясь, редко-редко падали на стекло.

— Непонятно, — поправилась Людмила-отличница.

— Это другое дело, — сказала учительница. — Неостроумно и непонятно — слова совершенно разные. Кто объяснит отгадку? Может быть, ты сам, Веригин? Только громче говори.

Алёша встал, вспомнил, как у них дома на кордоне остановились часы, отчего он проспал и опоздал в школу.

— У вас есть часы, — рассказывал Алёша. — Они остановились в седьмом часу утра…

— Почему в седьмом? — усомнился Никита-троечник.

На него зашумели:

— Никита, не перебивай!