Пф-ф, наука…

Да, допустим, что «урюк из Багдада» больше походил на сушенные сливы, «верблюжий жир из Багдада» по запаху не отличался от медвежьего, «золотая пудра из Багдада» больше всего походила на колотый жженный сахар, а «Щербет обыкновенный из Багдада» мог быть вообще чем угодно, вплоть до муки, пропитанной медом, но надписи система вешала исправно. На большинстве товаров висели неизвестные бафы, а в небе летал ковер самолет.

– Да не летал он! – Заверещал Вовчик, не выдержав хулы. – Там же веревки были! Просто эту девку на ковре по веревкам перетаскивали с крыши на крышу! И верблюды ваши были всего лишь крашенными лошадьми!

– Да, верблюдов там не было. – Пояснил Арчи. – Там ходили желтые лошади с тюками тряпок на спинах. На этих тряпках сверху седло, а в седле погонщик. Я сам видел, как один из таких с этой конструкции свалился. Но остальное-то было настоящим.

– Ага, и Шемахинская царица тоже была настоящей? – Усмехнулся Мильхиор, когда удалось вставить хоть пару слов.

– Ну, была какая-то голая девка в наволочки. Она утверждала, что царица из Шамахана. Значит, Шамаханская царица. Чего тут непонятного?

– А то, что это галимый маскарад! – Взорвался наконец Мильхиор.

И все были с ним солидарны. Но не сговариваясь, словно по команде все, абсолютно все в таверне, опустили свои глаза на стол, на котором все еще лежали ажурно изрезанные яблоки, высушенные сливы и прочие непотребства, которые теперь в своем описании имели вычурные имена с упоминанием Багдада.

…

«Мальчики, спасибо вам. Вы – лучшее, что со мной происходило за последнее время.

И даже хорошо, что вы сейчас заняты этой игрушкой. Так лучше, я бы не смогла…

Я прошу только об одном – не вините себя. Это мое решение, и я делаю это с легки сердцем. Не обижайтесь на меня. И спасибо. Надеюсь, вы сможете меня простить. Я на себя израсходовала весь ресурс медицинской капсулы. Там ничего уже не осталось. Я в любом случае покину вас, только мне не хотелось бы стать для вас еще большей обузой.

Если вы это читаете, значит у меня все получилось. Кажется, мне придется украсть один из скафандров. Без этого корабль просто не откроет шлюзы. Я уже все решила. И Лень, прости, я не соглашалась на твою помощь потому, что уже знала, что это будет мой последний рейс. Я знала, что что-то случится. То, что мы не выходим из неопределенности – это из-за меня. Она не отпускает именно меня. Теперь все будет хорошо.

Бортмеханик Ладоги, Сима Вейдер.

P.S. Даша, позаботься о моих мальчика… О Леньки и Анатолии. Они отличные ребята, и не дадут тебя в обиду. Пожалуйста, не оставляй их одних.»

– 8 –

– Мне это все чертовски не нравится. – Анатолий сосредоточил свой взгляд на экранах внешнего обзор.

– А уж как мне это не нравится. – Подтвердил Леонид.

На станции Марата не горел ни один из стыковочных огней. Но сама станция не выглядела безжизненной, иллюминаторы жилых и общественных секторов продолжали сиять, временами прихотливо зажигаясь, гаснув, словно люди в люксовых каютах с видом на открытый космос продолжали жить своей жизнью. А локаторы антенн связи также, как и всегда юрко искали каналы связи, ориентируясь на неведомые далекие станции приема.

– Сможешь пристыковаться вслепую? – с тревогой в голосе наконец спросил капитан.

На что Леонид только усмехнулся.

Девушка же продолжала находиться в прострации. Да, им не хватило какого-то часа. Пятьдесят минут отделяли выход Симы в неопределённость и выход Ладоги из этого состояния. Сейчас тело борт-механика продолжало дрейфовать в загадочном то ли пространстве, то ли состоянии. Судя, по некоторым выкладкам ученых, находясь в состоянии неопределенности материальная точка обладала только потенциалом. Она существовала равновероятна в любом моменте пространства и времени. Как и по каким законам космические суда при этом умудрялись из одной точки вселенной исчезнуть, а после появиться в другой – оставалось загадкой для большинства специалистов. Для тех, кто еще оставался в своем уме. Это как с Богом – те, кто утверждает, что разговаривал с ним, либо врут, либо сумасшедшие. Так и путешествие за грань материального евклидового пространства поддавалось только тем, кто не задавался вопросами, либо тем, кто уже находился за гранью адекватности.

– Перестань читать эту записку. – Раздраженно велел Леонид девушке. – Мы уже ничего не сможем сделать или понять! Не было у тебя шанса ей помочь, переубедить или даже посочувствовать.

– Я должна была! – Голос Дарьи дрожал, губки сжались до белизны, а ноготки непроизвольно терзали бумажку. – Я должна была хотя бы быть рядом! Это мой долг, как специалиста! Я же медик! А вместо этого я играла в эту дурацкую игрушку.

Анатолий же машинально про себя отметил, что хорошо, что девушка не винит Леонида. Она сказала, «Я играла», а не «Ты меня заставил играть». А это уже достаточно в данной ситуации. Но все же пилот сконфуженно спрятал виноватый взгляд.