ПГТ

Но я не люблю такси, особенно вокзальные. Вернее, я не люблю общаться с таксистами. Люди эти, учитывая специфику их работы, легко ранимы, и имеют постоянную потребность изливать содержимое своих душевных ран на любого не способного скрыться слушателя. Коим невольно является пассажир. А мне это не нравится. Я – "интроверт на грани обморока", как диагностировала меня одна приятельница-психологиня. Правда, перед установкой того диагноза я не дал нашему флирту развиться во что-то большее, потому она могла считать себя слегка обиженной и мелко отомстить. Но, думаю, определение ее близко к истине. Поэтому и не люблю я общаться с незнакомыми разговорчивыми людьми.

А в Белгороде и пешком повсюду недалеко, особенно в центре. Ну-ка, что там нам интернет кажет? А интернет кажет гостиницу с крайне неожиданным названием. Знаете, каким? "Гранд-отель". Пешком метров пятьсот. Далеко, конечно, но я дойду. Я спортивный.

Шагая по вокзальной площади, издалека заслышал баян. Мелодия из-за большого расстояния не различалась, но это явно была какая-то веселая плясовая. По мере приближения выяснилось, что баянист играл "Мы эхо, мы долгое эхо друг друга", правда, в четыре раза быстрее и без пауз. Видимо, домой торопился.

Так вот ты оказывается какой, Белгород-град.

***

«Гранд-отель» оказался обломком советской империи, подвергнутым не очень капитальному, но весьма условно-косметическому ремонту. Мебель с претензией, но изготовлена из ДСП. Она пыталась придать интерьерам аристократические черты, но получалось плохо. Старинная-то мебель даже пахнет по-другому. Омарами. "Вдовой Клико". Фраками. Голыми женскими спинами. А мебель из ДСП пахнет формальдегидом.

На просторах нашей страны много таких отелей. Тех, которые были построены при СССР. В них даже сквозь ремонт проступает какой-то вахтерский дух, какая-то неистребимая намоленность всеми этими "свободных номеров нету" и "вход гостям после 23:00 запрещен".

Номера имелись. Любые. И приходить, уверен, можно было в любое время и с кем угодно. Я пробовать, в общем-то, не собирался, но сама возможность грела.

Забронировал полулюкс, посчитав его разумным компромиссом между бережливостью по отношению к деньгам работодателя и персональным комфортом. Я себя тоже не на помойке нашел. Хотя, если бы я сюда приехал по собственной надобности, в гостиницу не пошел бы никогда. Меня расстраивает необходимость отдавать деньги, не получая ничего взамен. Имеется ввиду – ничего материального. Подумаешь, поспать ночь. Поспать можно и на вокзале. Я говорил, что я жадный? Если не говорил, то вот, говорю: я жадный. В разумных пределах.

Кинул сумку в номер, позвонил Свете: все, мол, в порядке, живой. Да трезвый, трезвый, могу в трубку дыхнуть. Потом поел в ближайшем кафе, заработал изжогу. Пополнил запас спиртного.

Так, что у нас на завтра? А на завтра с утра у нас – Белгородский Архив. Сегодня туда соваться поздно и бессмысленно. Местные красоты посмотрим по дороге. Не думаю, что тут их много. А сегодня продолжим общение с Плойкиным, потом времени не будет.

***

"Милая моя Соничка.

Вспомнилось как носил тебе подарки со свалок заместо украшений а ты ругалась и беспокоилась за меня. Ну чем богаты были как говорят.

Наша любимая свалка была при витамином комбинате. Для нас пацанов это было большое счастье. Ампулы противогазы и детали химзащитной одежды все там было. До сих пор при воспоминании сердце замирает от радости.

Лазали собирали тут же разжегали костер. Бросали в него ампулы и наслаждались хлопками и взрывами. Смешивали разную химическую дрянь чтобы получить нитроглицерин. Хорошо хоть кладбище разуменское не пополнилось а то могло бы.

В дом на нашей улице приезжал на лето из Москвы Коля Поляков. Так он сразу по приезду начинал упрашивать нас идти на ту свалку. В его унылой столице таких чудес не было и в памине. На свалке Коля был неутомим всегда плелся отуда последним и ныл что рано уходим. Часть находок он отвозил коришам в белокаменную и те дюже его за то уважали. Уважали и в помойку провожали прям про него сказано.