PHANTOM@LOVE.COM (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

В короткий промежуток времени жизнь Филимона обрела вполне ясные очертания. Работать приходилось много: ежедневные новости, репортажи, интервью. Всё это было увлекательно, хотя и довольно утомительно — хозяин знал своё капиталистическое дело и выжимал из каждого сотрудника максимум возможного. Оказалось, что видный и солидный Михайло лишь главный менеджер, а с владельцем телекомпании Филимон познакомился буквально через несколько дней после начала работы. Это был день зарплаты, и все сотрудники студии группировались вокруг владельцев автомобилей. Желающих добираться до Житомира электричкой или автобусом было мало. В этом городе находился главный офис компании, и все сотрудники должны были ехать за жалованием именно туда. Ехали почти час до городского центра, а затем еще долго кружили по лесным дорогам, натыкаясь время от времени на огромные поместья с собственными озерами и конюшнями. За очередным забором из вековых сосен обнаружился особняк на пригорке, в котором жил и работал Марко Пивень, босс. Всей гурьбой приехавшие ввалились в дом, где Филимону открылась странная картина. В небольшой комнатке, между стиральной машиной и еще каким то агрегатом сидела хрупкая девчушка и просматривала кипы бумаг. Другая барышня сидела у телефона и скучно отвечала на звонки желающих подписаться на англоязычный канал. Время от времени в помещение входила женщина и заправляла машинку новой партией белья, при этом она громко выговаривала шустрым детишкам и переговаривалась с самим Марком, который отвечал ей высоким тенором со второго этажа дома. Ждать пришлось больше трех часов. За это время Филу рассказали много интересного о владельце компании и его привычках.

Марко был патологическим жмотом. Шикарная студия в центре Киева была дорогой рекламной вывеской, а весь остальной организм компании располагался в житомирском лесу, в его доме, между стиральной машиной и холодильником. Здесь, в одной из комнатушек, допотопной камерой снимались унылые рассуждения хозяина и его гостей о судьбе еврейского народа и о проблемах Прогрессивной Украинской Синагоги, которой руководил все тот же Марко Пивень. Он пытался придать своему религиозному направлению размах и масштаб, активно пропагандировал нововведения в многовековом обряде и незыблемых традициях еврейского храма, надеясь привлечь в свои ряды новоприбывших эмигрантов.

Цель была трудно достижимой.

Ортодоксальные раввины предавали его анафеме за разрешение приезжать в синагогу в субботу на автомобилях и за попытку включения сала в список кошерных продуктов.

Кроме того, в молодости Марко пытался сделать карьеру украинского телевизионного продюсера, но без видимых успехов, а в среде эмиграции он нашел потрясающую компенсацию своим творческим амбициям и несбыточным планам. Единственное, что его дико раздражало, это необходимость платить эмигрантам деньги за работу. День зарплаты был для Марко днем адских мук. Он заставлял работников ехать за чеком сто двадцать километров, долго прятался в разных углах своего убежища и лишь под вечер выскакивал с пачкой конвертов в руке и раздавал их совершенно одуревшим от ожидания людям.

Суммы были мизерными. Вместо двухнедельной оплаты, он платил дважды в месяц, чем экономил на каждом работнике зарплату за четыре недели в год. Всевозможные расходы и комисионные, положенные рекламным агентам, он выплачивал от случая к случаю, всячески оттягивая и этот акт. О приобретении аппаратуры или новых кассет с ним мог разговаривать только железный Михайло, который и тянул-то, в основном, весь груз повседневного производства.

Обо всем об этом шепталась толпа во дворе босса, Марко Пивня, а он, тем временем, хохотал истерическим смехом в глубине дома, готовясь к ненавистной процедуре раздачи чеков.

Филимон понимал, что англоязычным батракам выбирать особо было не из чего. Даже Пола Валенти, звезда американского экрана, тихо роптала, но исправно выполняла объем работы равный дневным усилиям рабочей лошади.

Иногда просто не хватало сил, если учесть, что, вернувшись поздно домой, Фил немедленно усаживался за работу, а точнее — работа усаживала его за компьютер. Звуки невесть откуда знакомых голосов, узнаваемые лица и ситуации, жизненные повороты, неожиданные для него самого, складывались в главы чьей-то давно промелькнувшей жизни. Казалось, что на самом деле все это происходило именно с ним, только в другое время, и он просто немножко подзабыл ход событий, а теперь прилежно вспоминал.

Повседневные заботы являлись поутру: работа, знакомства, встречи, старые друзья, которые, все-таки, разыскали его. Бэн и Мирон благополучно отогревались от зимних холодов под крымским майским солнышком, когда обнаружили физиономию старого товарища на экране телевизора в программе эмигрантского канала. Они немедленно примчались в Киев и попытались утащить Филимона на курорт, но канал телевидения работал ежедневно и прогулки по ялтинской набережной пришлось перенести на неопределенное время.