PHANTOM@LOVE.COM (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

На Андреевском спуске жизнь кипела двадцать четыре часа в сутки, как в старые добрые времена била она через край в закоулках нью- йоркского Гринич-Вилледжа или парижского Монмартра. Мастерские художников, магазинчики, выставочные павильоны и сувенирные лавки, пивные подвальчики и маленькие ресторанчики густо усыпали обе стороны старинного спуска. По его булыжной мостовой текла бесконечная река туристов, праздных гуляк и просто молодых людей, а по оба берега потока сидели художники-рисовальщики, мелкие торговцы сувенирами и просто пьяницы. Дорогой колорит этому району придавала шикарная пятизвёздочная гостиница «Замок Ричарда», действительно построенная в стиле старинного замка, и театр «Энивей», место паломничества киевских театральных эстетов и «лиц нетрадиционной сексуальной ориентации».

В один из первых походов в этот район Бен и Мирон устроили Филимону маленький сюрприз. В толпе ярко одетых туристов, тут и там, мелькали колоритные уличные гимнасты и клоуны, но друзья обратили внимание Фила на двух высоченных девиц в невероятно красивых кружевных платьях, сшитых в стиле парижской моды конца девятнадцатого века. Девы шествовали сквозь толпу под зонтиками, хотя ни дождя, ни солнца в этот поздний час не намечалось.

— Давай сфотографирую на память! — расчехлил свой голограммер Мирон, а Бен энергично включился в диалог с барышнями на приличном украинском, да с такой скоростью, что Филимон не мог разобрать ни слова.

Уже через минуту Фил позировал перед Мироновой камерой и восторгался красивыми ногами девиц. Ноги росли «от шеи» и дамы, с учётом высоченных каблуков, были на голову выше Филимона. На пятом или шестом кадре Мирон отдал команду фотомоделям:

— Поцiлуйте хлопа!

Фил догадался, что речь идёт о поцелуе, и с готовностью потянулся к одной из новых знакомых. Она откинула зонтик за спину, и, сквозь толстый слой косметики, в ярком свете уличного фонаря на лице очаровательной брюнетки проступила густая мужская щетина. Филимон окаменел от неожиданности, повторяя финал Гоголевского «Ревизора», но Бен заорал по-английски:

— Не вздумай отказываться! Засудят за оскорбление прав гомосексуалистов!

Не дожидаясь проявления толерантности со стороны Филимона, «она» прихватила его крепкой мускулистой рукой за плечо и смачно чмокнула густо напомаженными губами в щёку.

Мирон щёлкал непрестанно, и впоследствии, рассматривая шикарные голограммы, никто не мог даже предположить, что эффектная фотомодель — трансвестит; но в этот вечер этот снимок стал поводом для бесконечных шуток и подначек.

Временами Филу казалось, что стоит только повернуть за угол, и он окажется с друзьми в узких кварталах литл-Итали, а через сотню метров нырнет в бурный торговый поток Канал-стрит, и что окажется, что никуда они не уезжали из Нью-Йорка.

Но машина времени отказывалась работать так просто, и за углом оказывался очередной салон с очередными картинами и гравюрами либо очередная кафешка, в которой они с удовольствием выпивали по кружечке пива.

Бэн и Мирон уехали в Украину с жёнами и детьми давно, одними из первых, успели окрепнуть, обзавестись домами, но затем в их жизнь ворвался «вирус эмиграции». Этот термин придумал сам Филимон, наблюдая за странной закономерностью, с которой распадались на его глазах, казалось бы, счастливые семьи.

Одна из причин заключалась в том, что женщины адаптировались к новой жизни гораздо быстрее и активней: пока мужчины-эмигранты для прокорма семьи горбатились на развозке пиццы или крутили баранку такси, женщины получали новое образование, овладевали украинским языком и смело выходили на хорошую работу.

Они попадали в круг «других» мужчин.

Нормальные украинские особи мужского пола не были взращены в вечном американском страхе перед «sexsual harrasment», они смело смотрели на женщин и на все их достоинства, делали комплименты, намекали на встречу, и не только намекали.

Кроме всего прочего, у этих мужчин были деньги, а собственные мужья, в восприятии женщин, уже выглядели бездарными неудачниками.

Мирон и Бен пережили развод с жёнами по — разному.

Мирон совершенно искренне переживал, страдал, мучительно искал точку опоры, но, отболев, занялся строительством новой жизни. Он нашёл хорошую работу, зарабатывал большие деньги, поддерживал сына и абсолютно не реагировал на стенания бывшей жены, чей повторный брак оказался неудачным.