курсов, словно холодный душ освежили наши хмельные головы.
В забитих до отказа холлах общежития смотрели по телевидению
Первый съезд Народных депутатов СССР. Сочувствовали
освистаному
академику
Сахарову.
Вопили:
«Смотрите!
Смотрите! Это наш однокурсник!», - когда с комментариями
выступал Глеб Павловский.
А пьянка? Как положено – каждый день. Или пили или
похмелялись.
«Одесса»
выпила
все
спиртные
запасы
«повышающихся» из социалистического лагеря. Поляки,
болгары, венгры попросили пощады. Дольше всех держался
вьетнамец, просивший меня за бутылку рисовой водки знакомить
его с большими украинскими слушательницами. Большие
женщины были его слабостью. Справедливости ради надо
отметить, что удовлетворял он их по высшему разряду. Все были
довольны, а одна, самая большая, за которую я получил две
бутылки, по секрету призналась: после вьетнамца – никого не
надо.
Я придумал неординарный метод добычи спиртного,
рассчитаный на любознательных, но не слабонервних.
Мой товарищь по комнате болел диабетом. Кололся сам.
Процедуре
предшествовал
ритуал:
кипячение
шприцов,
раздевание до трусов. Затем начиналось главное – введение
толстой иглы в ноги от колена до паха.
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
Пот со страдальца лился ручьями, когда он много раз
пытался, но не мог загнать иглу в окаменелые, бугристые
мышцы. Когда, наконец, находил нужный миллиметр, выдавить
инсулин из большего шприца за один раз не мог. Бросал шприц
торчащим в ноге, вытирал полотенцем пот, выкуривал сигарету и
продолжал давить. Не помню, чтобы дело обходилось одним
перекуром. Наоборот, нередко, вконец обессилев от неудачных
попыток на ногах, бедняга в отчаянии бил шприцом в живот!
Этот «номер» валил с ног самых матерых, если судить по их
брехням, слушателей из Полтавы и Хабаровска, обитавших через
стенку.
Короче, мне пришла в голову мысль за зрелище брать
натурой – бутылку с человека. Провел необходимую рекламную
работу, одним намекая, что диабетики те же наркоманы, другим,
что после укола больному объязательно надо выпить. Ни
колющихся диабетиков, ни тем более наркоманов все кто
приходил, в глаза не видели. Успех шоу был потрясающим!
Расставание началось за неделю до окончания курсов.
Пили «по-черному», безпрерывно, круглосуточно. Вновь, как
когда- то в Ленинграде мы с Женькой Храмом остались одни в
общежитии, теперь оказались одни с другим однокурсником.
Проснулись, пол усыпан пустими бутылками, тишина. В здании -
ни души. Все разъехались.
Рванули на автовокзал. Он сразу прыгнул в автобус на
Одессу. Я попозже, с приключениями, в Доманёвку, где меня с
нетерпением поджидали двое «корешей», для совместной работы
по сбору орехов в лесополосах.
Как вспомню, так вздрогну! Четыре месяца почти
круглосуточной работы на коленях, обильно сдобренной
ежедневными возлияниями на чистом воздухе, в тени ореховых
Валерий Варзацкий
деревьев. Никогда бы не поверил – никакого похмельного
синдрома в настояном на орехах воздухе!
Как не забыть, как не вздрогнуть, если «кореша» мои
дорогие, «кинули» меня по полной, продав орехи, когда я уехал,
наконец, к первому октября преподавать в институт. Деньги
поделили между собой. Мне – «шиш».
Таков был первый опыт занятий бизнесом. Без сомнения и
водка затуманила сознание, помешала трезво оценить ситуацию.
Так что первые, большие по тем временам и запросам, деньги
потерял фактически из-за неё проклятой. И все же, все же то
были только первые цветочки мои, звоночки мои…
Вторые «выстрелили» подобно ранним тюльпанам у мамы
и зазвенели пасхальними колоколами весной, под конец учебного
года.
Помню голый, замотавшись в простыню на досках
вытрезвителя думал: «Боже! Что за напасть на меня?! Опять
конец года, опять беда…» А каким волшебным было начало дня!
Получил зарплату, заплатил партвзносы, излучая успешность,
солидно двинулся в отдел науки обкома для приятной беседы о
переводе с повышением в другой ВУЗ.
Вдруг навстречу друг:
- Пойдем выпьм по пятьдесят грамм
- Да мне в обком на собеседование…
- Чудак! Что нам будет от пятидесяти грамм? Тем более,
они все еще чумные, после «вчерашнего». Я вчера вечером
развозил их по «хатам».
- Ну, пошли.
В кафе над портом встретили двоих, закончивших истфак
двумя годами раньше. Как же не отметить встречу? Добавили
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
еще по пятьдесят. За мой счет. Те в ответ – бутылку на стол, чтоб
не бегать со стаканами. Потом – мы бутылку, от избытка чувств и
вспыхнувшей любви к старшим товарищам, городу, миру,
человечеству.
…Проснувшись в вытрезвителе голым, с горячки начал
стучать в дверь, чтоб выпустили. Бывалые предостерегли:
- Не шали. Схлопочешь по ребрам. Жди рассвета.
- Где же мои вещи?!
- Не волнуйся, все у дежурного в ячейке.
Из многочисленного «все» оказался только партбилет.
Кожаный болгарский портфель, японский зонтик, китайская