Пьяная жизнь

душу. Складывалось впечатление, что граница между жизнью и

смертью для неё уже не существовала. Условия для диалога были

достаточно комфортные. В этой искусственно созданной

реальности смерть не являлась слишком уж важным фактором.

Впрочем, я несколько отвлёкся. Весной 1944 года была

освобождена Доманёвка. Старший сын бабушки, Василий, каким-

то чудом разыскал семью, началась переписка. И вдруг

неожиданно приехал в Маргелан: «Собирайтесь. Поедем домой».

Рыдали все, в том числе и дядя Вася – танкист, майор, грудь в

орденах. Приехал не с пустыми руками – рюкзак и чемодан

неподъёмный трещали по швам от еды. Возникла опасность, как

Валерий Варзацкий

бы кто не объелся, да не помер. Правда, майор сразу взял

ситуацию под личный контроль – рукавом вытерев слёзы,

командирским голосом гаркнул: «Командовать кухней буду я!»

Благодаря военной дисциплине, питание во время подготовки к

отъезду и в пути было по тыловым меркам хорошим, а личный

состав потерь не имел. Думаю, дядя Вася был военным от

рождения.

Во

всяком

случае,

армейская

выправка,

самодисциплина, неповторимый тембр повелительного голоса,

особое, «военное» гусарство до конца жизни не оставляли его.

Призывался ещё во второй половине 20-х годов, имея лишь 4

класса образования. Служил в кавалерии, затем в танковых

войсках. По – секрету, взяв с меня слово хранить тайну,

рассказывал, как историку, что в сентябре 1939 года, после

вторжения фашистов в Польшу, был в составе разведывательного

танкового взвода на околицах Варшавы… Информация поразила.

Ведь о пакте Молотова – Риббентропа в советское время не

говорили.

Войну закончил подполковником. Был несколько раз

ранен. Но самое серьёзное ранение, телесное и душевное,

получил после войны. Всю жизнь страстно хотел учиться. Мечтал

поступить в академию. И вот случай представился. Пришел

приказ о направлении в Академию Генерального штаба. Дядя

командовал танковым подразделением в Забайкалье…

Эх, видно не его день был тогда! Во время церемонии

передачи командования преемнику, башенный люк неожиданно

закрывается

и

перебивает

40-летнему

подполковнику

Ильницкому позвоночник. Дальше – почти год в госпитале

Вишневского, знаменитого военного хирурга. На ноги поставили.

Но в армию уже не вернулся.

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

Психологический удар остался тяжёлым бременем памяти

до кончины. Особенно досаждала мысль, что если бы не тот

нелепый случай, быть ему генералом…

Многие от подобных «фортелей» судьбы ломаются.

Танкист был не слабого десятка. Поселился в Харькове, построил

дом, вырастил прекрасного сына, работал, пользуясь почётом и

уважением, почти до самой смерти.

…Не знаю, не успел уточнить у тёти Кати, чем она

занималась после возвращения в Доманёвку, как познакомилась

со своим первым мужем Сергеем. Из её рассказов о нём

получается, что в 1944 они встретиться не могли. Скорее всего,

знакомство состоялось до войны, так как Сергей был, как и тётя,

1922 года рождения.

В 1941-м Сергей Держак уже «понюхал пороху» в рядах

Красной Армии. Его часть была разбита и рассеяна. Оказавшись

в тылу у немцев, сумел пробраться в родное село. Что делал в

период румынской оккупации – неизвестно. Наверное, ничего

антисоветского, так как сразу после освобождения Доманёвки,

весной 1944-го, был вновь мобилизован и в числе десятков тысяч

«румынских

прихвостней»,

едва

достигших

17-и

лет,

необученных и безоружных, брошен в бойню Сандомирского

плацдарма…

Рассказывал, что от роты после первого боя осталось 4

человека. Победу встретил в Австрии. Имел несколько наград, в

том числе медаль «За отвагу».

У них была настоящая любовь. «Ой, як я його любила! А

він мене як любив!»,- вспоминала тётя. Я всецело верю ей. Она

была создана для большой любви. Что касается Сергея, то его

способность испытывать высокое чувство сложно было даже

представить.

Валерий Варзацкий

В 1968 – 1969 годах мне пришлось работать с ним в одном

карауле в Профессиональной пожарной части №18. Сутки

дежурили, трое суток отдыхали. Чтобы там ни плели злые языки

о спящих пожарниках и отсутствии воды в баках, нервное

напряжение, особенно ночью, постоянно давит. Не помню, чтобы

кто-то из нас уснул во время дежурства. Лежали на кушетках,

вели бесконечные беседы, выходили курить, меняли друг – друга

у телефона за столом дежурного.

Вот тогда-то я, может быть впервые в жизни, осознал, что

внешность не всегда соответствует внутреннему миру человека.

Дядя Сережа был «большим». Ростом под 185 см.

Широкие плечи. Широкие кисти рук. Широкие ладони. Толстые

пальцы. Живот как у штангиста-тяжеловеса подчёркивал

физическую мощь. Выражение лица хмурое, недовольное.

Низкий лоб. Взгляд иронично-презрительный. Волосы густые,

кудрявые. От его облика веяло силой, решительностью,