Пьяная жизнь

оказывается, тоже, как и сторож, хорошо «причастились» на

выпускном.

Валерий Варзацкий

Всю дорогу из головы не вылазил проклятый ящик.

Страшно хотелось вернуться во вчерашний безмятежный день,

изгнать парализующее волю дыхание предстоящей расплаты. А

то,

что

дело

может

закончиться

колонией

для

несовершеннолетних, знали из профилактических бесед

работников милиции. Договорились молчать.

Еще не подъехали к школе, а с кузова уже заметили

стоящих у ворот участкового Хоменка и буфетчицу из «Чайной»

тётю Валю. Ласково улыбаясь, Леня (так его называли за глаза)

поманил нас пальчиком к себе.

Кирпич разгружали другие, пока Леня, на месте

преступления, в спортзале, в присутствии буфетчицы давил нас

логикой доказательств. Вначале по одному, потом вместе, потом

вызвал сторожа, затем директора.

Притащили нетрезвого випускника, который, к нашому

изумлению, сказал, что утром нас не встречал и в спортзале

небыл?! От усталости и переживаний мне все стало

безразличным. Мы дружно «шли в отказ». К 24-м часам Леня

понял что «по горячим следам» не получится, выписал повестку в

РОВД на вечер уже наступившего дня и отпустил.

Целую неделю после кирпича мы отправлялись в милицию

как на работу. Менялись следователи, устроили очную ставку с

випускником и он таки вспомнил, что приглашал нас за стол. Да

мы с этого и начинали свои показания. Но о том, что в зале были

ящики с водкой, впервые услышали от тети Вали. В итоге только

она и пострадала, внеся свои деньги в кассу…

Вам не терпится узнать, что же было с ящиком? О, его

судьба переплелась с фрагментами настоящего взрослого

детектива!

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

Мы четко осознавали, что за нами будут наблюдать –

дураку понятно, за пределы школы ящик не «ушел». Проверить,

на месте ли он, было опасно – там всегда работали. «Нырнуть» в

пустой подвал до или после работы – «спалиться с потрохами»

если кто-то заметит. Времени для размышлений было

предостаточно и озарение таки посетило меня.

Вопрос с проверкой надо снять с повестки дня. Раз шума

нет, значит, не нашли. Если случайно найдут - мы об этом узнаем

в числе первых, так как в огромном помещении, предназначеном

для котельной, залов для борьбы и тяжелой атлетики на

подсобных работах трудилось много наших товарищей. Конечно,

плохо, что не сумеем воспользоваться, но уж во второй раз

наступать на «грабли жадности» не станем.

Прошло четыре месяца. Приближалась годовщина

Октября. Надо сказать, что после посещений милиции «дружба

со Змием» была благоразумно сведена до минимума рейсовых

обедов. Но четыре месяца в юности – огромный срок! Вспомните,

как всем хотелось быть взрослыми а время так медленно ползло.

Вот и мы решили, что если что и было нехорошее, то оно было

давно и неправда. К тому же, «на носу» революционный

праздник и комсомольцам его положено отметить достойно.

Конечно, думы про «клад» периодически подымались из

глубин памяти. Я пару раз забегал в подвал вместе с ребятами

«по малой нужде». Не знаю почему, но работы там не велись,

хотя им еще не видно было конца а «наша» куча мусора выросла

раза в три. Чтобы достать искомое, надо было хорошо попотеть.

И только глубокой ночью.

Взяв фонарик, лопату и мешок пошли «на дело». Проникли

в подвал не обычным путем, что вполне мог заметить сторож, а

Валерий Варзацкий

через окно со стороны спортплощадки, куда доступ с улицы

Мориса Тореза преграждал чисто символический забор.

Работа, по физическому и нервному напряжению,

оказалась самой пиковой за всю мою жизнь. Только вогнав

лопату в смесь щебенки, песка, окаменевшего цемента, дерева,

бумаги, железа я понял, что сторож в ночной тишине может

услышать скрежет даже на пороге школы. Единственный выход –

руками перемещать мусор. Но его было очень много и, к тому же,

мы не могли определить место «клада». Теперь мне больше всего

хотелось, чтобы время остановилось.

Фонарик поставили вертикально, на подсветку. Рыли

траншеями, с двух противоположных сторон, двигаясь друг-

другу навстречу. Восторжествовала воровская справедливость –

водку «выгреб» я, инициатор кражи.

Отдышаться не давало застревавшее в глотке сердце. Его

стук мешал прислушиваться. Погасив фонарик, посидели в

кромешной темноте, пока глаза начали фиксировать сероватый

оконный проем, почти под потолком подвала, но вровень с

беговой дорожкой спортивной площадки. Как в кино о

подпольщиках, Борька прислонился спиной к стене под окном,

сцепив перед собой руки. Я стал ногой на сцепку, вылез, принял

ящик, лопату, помог выбраться Борьке.

Как хорошо, что на Мориса Тореза небыло фонарей!

Мешок с ящиком пришлось тащить метров 400 на берег Черталы,

где в зарослях молодых побегов мы его слегка прикопали,

замаскировав сверху сухой травой и опавшими листьями. Две

бутылки взяли с собой.