Пьяная жизнь

за дешевизны популярным было сухое вино «Пэрлына стэпу».

Редкая гадость! Наглотавшись его « из горла» без всякой закуски,

мы даже не успевали вставить два пальца в рот и, бывало,

поливали светлые рубашки соседей смесью этой «бурды», соплей

и желчи. Впрочем, то было не самое неприятное. Хуже, когда

приходилось вытаскивать из рвов, окружающих лес, «уставших»

и тащить их, в блевотине, домой, на виду у публики. Вот что

значит отсутствие алкогольной закалки!

Валерий Варзацкий

В 7 – м классе центром притяжения «юниоров»

алкогольной команды стал Коротков. Он в «сельповской»

лавочке продавал вино. По цене – сухое красное, по крепости –

сладкое дессертное. Употреблять нам никто не запрещал. Можно

было спокойно опрокинуть и три и четыре стакана. Тогда же в

магазинах, в бутылках, меньше поллитровой, но больше

«шкалика» появился и очень быстро исчез «Рубин». Классное

вино! С большим наслаждением я никогда не пил ни один

спиртной напиток. Оно для меня, как первая любовь,

неповторимо.

Интересно, что лет через 10, в «Елисеевском» на Горького

в Москве «Рубин» вновь повстречался мне. Бутылки, правда,

были 750-граммовые. Купив шедевр, забежал на детскую

пощадку во дворе многоэтажки, с трудом продавил внутрь

пробку, припал к горлышку. Но…эзотерический контакт с

юностью не состоялся. Вкус был не тот

Пятнадцатилетними, мы продолжали внедряться в

немногочисленные (к сожалению…) «блокпосты» Змия в

Доманёвке.

Окучив «Чайную», спокойно пили разливное, несравнимое

с нынешними синтетическими помоями, пиво Первомайского

пивзавода. Кстати, пиво считалось одним из лучших в Союзе. В

газетах писали, что какой-то их передовой бригадир был Героем

социалистического труда, но не это главное. Вкус пива

определяет вода, и брали ее из прозрачной как воздух, милой

речушки Синюхи, впадающей в Южный Буг в самом центре

города.

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

Железный «Ветерок» возле автовокзала Доманёвки стал

нашей «штаб-квартирой», где мы баловались в праздных

разговорах «креплячком» - «Агдамом» и «Славянским».

Не часто, но все же иногда, по пути на танцплощадку,

«ныряли» в буфет ресторана «Поле». За столики пока не

садились, но пару стаканов вина для «танцевальной» смелости

опрокидывали.

И все же наибольшим успехом у местных «Ромео»

пользовалась «забегайловка» под народным названием «Дамские

слезы», где соблазнительно блистала сладостно – магнетической

плотью и порочностью на челе продавщица Катя, прибывшая из

далекой деревни. Тут я оставлял мамины копейки «на кино и

пончики с сахаром» ежедневно с пунктуальностью часовых у

Мавзолея. Хороша была, гадюка! Ее неправильная, скудоумная

речь, разбавленная легким матом, грубыми намеками и

стрелянием туповатыми, задорными глазками вводили меня в

сексуальный мандраж даже на расстоянии. Наверное, если бы я

только прикоснулся к ней, то кончил бы безо всякого полового

акта. Поэтому пригубив сто граммов ликера, я побыстрее бежал

от этого «несчастья» в «Чайную», добавить что-нибуть покрепче.

А завтра все повторялось снова…

Процесс выпивки в 8-м классе, идя в ногу со временем, мы

начали планировать. В своем архиве нашел любопытный

документ. На прямоугольнике плотной бумаги, в столбик по

вертикали, инициалы: Б., Вал, В., П., которые расшифровываются

как Боря, Валера, Вася, Паша.

Напротив имен, по горизонтали – цифры. Например:

Вал. 1 + 1 + 1 + 1 + 0,49 + 051 = 5

Ниже, под. четырьмя строчками цифр, дающими в итоге 20

– наши подписи.

Валерий Варзацкий

Передо мной не что иное, как ведомость сбора средств, для

покупки «бухла» толи под какую-то дату, толи просто для

«допинга», во время игры в карты. Сумма немалая – 20 рублей!

Можно было купить 8 бутылок водки или 18 бутылок

«крепляка».

Историческая ценность документа, его символичность и

убийственная ирония судьбы одного из подписантов, проявилась

для меня в тот момент, когда я увидел обратную сторону

картонки. Это оказалось, отпечатанное в типографии,

приглашение матери моего друга на… родительское собрание!?

Разумеется, она туда не попала, так как сынок использовал

приглашение для более важного дела, которое стало для него

через полвека, после выхода на пенсию, смыслом и

единственным содержанием оставшейся жизни.

Шестой месяц 1966 года едва не подтвердил по

отношению ко мне зловещий смысл трёх шестерок в

календарных датах.

Буйствующий зеленью и теплыми ливнями май

заканчивался, когда нам с Борькой, моим лучшим другом и

соседом, «замаячила» интересная, увлекательная работа, которую

предложил нам директор школы Роберт Леонтиевич Лукащук, по

прозвищу «Роберт». Заключалась она в том, чтобы в качестве

грузчиков, ежедневно, на школьном грузовике ездить за 120 км.

под Николаев, на Матвеевский завод силикатного кирпича.