Пьяная жизнь

же, шатаясь, падая, подымаясь, видел перед собой, словно на

экране, кадры из фильма «Последний дюйм», талантом режисера

и ужасом сценария поразившие в четвертом классе. Только лет в

50 узнал, что фильм был поставлен по рас сказу Джеймса

Олдриджа.

- В рубашки родывся,- пробурчал фельдшер дядя Толя

Озерян, обрабатывая рану. – Шэ б пивчаса и «дав бы дуба» од

потери крови. Останэся в больныци, будэм капать, колоть,

влывать. А в тэбэ, Валерка, чого морда в крови? Сядь блыжче до

мэнэ.

Внимательно осмотрел лицо, пинцетом выдернул кусочки

стекла, «разукрасил» зеленкой:

- Ну, тэпэр можна йты догулювати проводы. Чы вже нэ

хочеш? - «подковернул» напоследок, вернув в моё сознание

«едущего» затылком по виноградному столбику дядю Колю.

- Посадят! - фальцетом бормашины завыло в мозгах.

Оставив Толю с капельницей в вене вышел на улицу,

собираясь побыстрее дойти домой, упасть в кровать, как в

детстве спрятаться под одеяло от всех проблемм. Было часа 2-3

ночи. Тишина. Бабочки исполняли жертвенный танец вокруг

фонаря во дворе больницы. Несколько лягушек по-кошачьи

подкрадывались к несчастным, только что испытавшим высшее

счастье от близости к своему Солнцу. Ни малейшего ветерка.

Тепло. Хочется смотреть на любимое созвездие Лебедя, мечтать,

долго-долго жить. Но… этот дядя Коля! Где он взялся на мою

голову?!

Валерий Варзацкий

Попробовал навести в мыслях порядок, сосредоточиться.

Пошел дорогой покороче – через микрорайон двухэтажек и тут,

показалось с небес, на меня обрушилась музыка Колькиного

балагана!

- Жывый, дядичка Коля! Жывый, ридный! - заорал я,

подпрыгнул и полетел, едва касаясь земли, домой. Спросите у

меня, как музыка вселила непоколибимую уверенность в то, что

он жив – не отвечу. По ощущениям сигнал был похож на научное

озарение, которое приходилось испытывать гораздо позже.

Забрался в свою комнату через окно. Сразу уснул. Утром

пошел навестить Толяна. Его никто не беспокоил, имею в виду

милицию. В напряженном ожидании, не понимая, что дяде Коле

невыгодно «светиться», как покушающегося на убийство друзей

сына, прошло два дня. Мама сказала, что видела его с

перевязаной головой и поинтерисовалась, не знаю ли я, что с ним

произошло. Разумеется, я с глупой миной на лице сдвинул

плечами.

Толю выписали. Мы взяли вина, пошли в лес, лезвиями

сделали надрезы на руках и соединили ранки в знак кровного

братства на всю жизнь.

Университет

Летом я сдал сессию за первый курс заочного отделения

истфака и был переведен на стационар.

Моя студенческая Одесса имеет вкус невозвратимого

«мужского» «биомицына» (вино «Белое крепкое»), нередко

трансформировавшегося в «дамский» коктейль «биомицын» +

«Алиготе». Соотношение «напиток – пол» было весьма

условным. Часто наглые с обеих сторон вторгались в «чужую

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

вотчину», но толерантность торжествовала всегда – пили вместе

все, что было в наличии.

Пьянка на «факультете №1», каковым в советских

университетех считался идеологический истфак, имела ряд

особенностей, выделявших нас в бесшабашной студенческой

«гульке». Нет, конечно же, «отдыхающих» историков

практически невозможно было отличить от математиков или

геологов. Тем не менее, отличия были. Судите сами.

Где вы видели, чтобы в буфете на факультете продавалось

в бутылках и на разлив, пусть даже сухое, вино?! Может быть,

это кто-то с какой-то целью придумал? Может. Но, правда в том,

что мы, вместе с некоторыми преподавателями, спокойно

«пропускали» по стаканчику в перерывах между лекциями.

Я специально, уже будучи членом комсомольского бюро

факультета, интерисовался, как организовываются и проходят на

других факультетах вечера отдыха. Организовываются редко,

проходят скучно - резюмировали опрошеные. Может у нас, это

кому-то было нужно? Может комсомол и студенческий профсоюз

были на высоте? Может. Мы о том не подозревали и с

нетерпением ожидали 7 ноября, 5 декабря (День Конституции),

31 декабря, 23 февраля, 8 марта, 1 мая, 9 мая. Вся «великолепная

семерка» официальных советских праздников приходилась на

учебные семестры, и упустить повод «нахрюкаться» в обществе

любимых лекторов, преследуя цели нередко меркантильные и

корыстные, жаждали многие.

Что тянуло на вечеринки даже самих отъявленых, с нашей

точки зрения, педантов, сухарей, зануд, трезвенников из

профессорско – преподавательского состава, понял только тогда,

когда сам оказался в шкуре наставника «племени младого».

Валерий Варзацкий

Расслабиться, окунуться в студенческую вольницу,

почувствовать себя молодым всегда замечательно. Был еще один

аргумент массовости «доцентов с кандидатами» на вечерах –

тривиальная ответственность за подопечных по линии

партийной, административной.

Но главное, думается, было в стремлении «оторваться»,