Пианист без пальцев

Гил Саттон сидел на корточках в чулане, сжимая четки, и с закрытыми глазами бормотал молитву.

— Не знал, что ты католик, — сказал я.

Глаза Саттона открылись, и на долю секунды на его лице появилось выражение надежды. Затем он покачал головой, закрыл глаза и вернулся к своей молитве.

— Он такой с понедельника.

С понедельника.

Именно тогда Эд застрелил Фредерикса.

Я присел на корточки так, чтобы оказаться на одном уровне с Саттоном.

— Эд сказал, что ты, возможно, знаешь, где Март, — сказал я.

Он продолжал бормотать и перебирать четки, но быстро замотал головой из стороны в сторону.

— Саттон?

Он еще сильнее замотал головой.

— Ты знаешь, где она?

— Нет! — закричал он.

Я влепил ему жесткую пощечину.

— Где Март?

— Она не умерла! — он начал истерически смеяться. — Она не умерла!

Я снова влепил ему пощечину. Все было бесполезно — он вернулся к своим четкам и молитвам.

Саттон явно не собирался мне помогать. Я встал. Прямо передо мной, на задней стенке чулана, над маленькой пустой полкой, я увидел красную диаграмму. Молния в круге. Я повернулся к девушке.

— Что это?

Она пожала плечами.

— Я не знаю.

Из кармана своей рубашки я вытащил фотографию Март и показал ей.

— Ты когда-нибудь видела эту женщину?

Она опустила занавеску и отошла от чулана.

— О да, — кивнула она. — Я ее видела.

— Знаешь, где я могу ее найти?

Девушка покачала головой.

— Она работала на улице всего пару месяцев. Я слышала, она сломала член какому-то парню, — она понизила голос. — Когда он был внутри нее. С тех пор я ее не видела.

— Ее зовут Март. Мартина Эрнандес. Она та женщина, которую я ищу. Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы мне сказать, где она?

Девушка пожала плечами.

— Ладно.

Я направился обратно в офис.

— Подожди минутку, — девушка подбежала ко мне. — Робин может знать.

— Робин?

— Черная сучка, работающая у входа. Она может знать.

— Спасибо.

— И что, даже не дашь мне пару баксов? Разве не так вы, ребята, должны поступать, когда кто-то дает вам наводку?

— Нет.

Я вышел из мотеля, но проститутки уже не было. Подошел к своей машине, сел и некоторое время сидел там, слушая радио, ожидая, когда она вернется. Примерно через десять минут ее высадил какой-то белый парень средних лет на «Субару». Я вышел из машины и подошел к ней. Показал ей фотографию.

— Знаешь, где она?

Проститутка даже не взглянула на фотографию.

— Нет.

— Я не полицейский.

— Ага, конечно.

Она отошла от меня.

— Она выиграла большой приз. Много денег. Я пытаюсь разыскать ее для компании.

— Это вранье больше не работает.

— Ладно. Ее бывший муж сидит в тюрьме за убийство, и она единственная, кто может оправдать его.

Я вытащил еще одну фотографию. Эд и Март вместе. Она все еще не смотрела, поэтому я подсунул фотографию прямо к ее лицу.

Она прищурилась.

— Эй, я видела этого чувака по телевизору. Это он убил комиссара по планированию.

Удивительно, проститутка, следящая за текущими событиями в городе.

— Да. Он муж Март. Она единственная, кто может вытащить его из этой передряги.

Проститутка задумалась.

— Это важно.

— Возможно я знаю, где она.

Я достал бумажник и отсчитал десятку.

— Но она была здесь, когда это случилось. Я это засвидетельствую.

— Ты не в суде. Она действительно была здесь?

— Я это засвидетельствую.

— Отлично. Просто скажи мне, где она.

— В конце дороги.

— В конце дороги?

— Там, где заканчивается автострада. В одном из заброшенных домов. По крайней мере, там я ее высадила.

— Спасибо.

— Эй! — закричала мне подросток с дверей офиса. — Почему она получила деньги, а я нет?

Не обращая на нее внимания, я сел в свою машину и уехал.

Было жарко, как в аду. У меня чертовски пересохло в горле. Я бы не отказался от настоящей выпивки, но должен был быть трезвым, поэтому остановился у Севен-Илевен и купил «Биг Галп». Рядом со входом стоял телефон-автомат. На оставшуюся мелочь после покупки напитка я позвонил своему приятелю Кэлу в офис окружного прокурора и спросил о текущем состоянии расследования, пытаясь выяснить, появилось ли что-нибудь новое.

Он сказал, что тело Фредерикса было украдено из морга.

Мне это не понравилось. Несмотря на то, что я обливался потом от жары, меня пробрала дрожь. Что-то было не так. Я это чувствовал.

Со мной такое уже бывало.

— Как это случилось?

— Никто не знает. Оно было там, а потом исчезло. Никто не видел, чтобы кто-то приходил или уходил, никаких записей о каких-либо посетителях.

— Камера наблюдения?

— Сломана.

— Ясно. Это хорошая новость или плохая?

— Для твоего парня? Ни то, ни другое. Тут у нас ходят слухи, «кокосику» пипец, несмотря ни на что, — он прокашлялся. — И я слышал из третьих рук, Армстронг повсюду бегает, вешая лапшу на уши любому, кто готов его слушать.

— Дай угадаю. Меня нужно контролировать и не допускать к расследованию, потому что я симпатизирую испаноязычным клиентам.

— Ну, потому что ты «любитель чихуахуа, поедающих фасоль», вроде так я это слышал. Думаю, смысл примерно тот же.

— Спасибо, Кэл, — сказал я. — Я твой должник.

— На счет этого ты чертовски прав.