Пианист Наум Штаркман

Еще одна загадка исполнения Штаркмана – сочетание тонкости и естественности. Стало уже обыденным, привычным соединение имени Штаркмана с музыкой Шопена, Шумана, других романтиков: это "его" репертуар, этот стиль ему в наибольшей степени близок. И в то же время не секрет ни для кого, что именно произведения этих композиторов, как правило, труднее всего даются современным музыкантам. Какие только варианты исполнения произведений Шопена ни предстают перед слушателями в современных интерпретациях: деловито-профессиональное, чрезмерно активное, реже – нарочито утонченное, переходящее в чувствительность. Только естественность всегда трудно дается исполнителям, а еще труднее – почти никогда – естественная задушевность и тонкость. У сегодняшнего Штаркмана нельзя найти и следов его юношеской чувствительности, если понимать чувствительность как суррогат чувства; она перешла в очень теплое, задушевное, искреннее подлинное чувство. Если сравнивать Штаркмана с музыкантами молодого поколения – по-своему великолепными, заслуживающими самых высоких оценок, – то почти ни у кого из них интерпретация произведений романтиков, и прежде всего Шопена, не производит такого впечатления. То, что дано Штаркману, является или принад– лежностью высокой зрелости таланта, или, возможно, вообще несвойственно современному, более жесткому, мироощущению.

НАУМ ШТАРКМАН И ЕГО СЛУШАТЕЛИ

У каждого крупного исполнителя есть "своя" публика, по которой можно судить о многом в облике артиста. Безусловно, есть своя публика и у Наума Штаркмана. Для того чтобы понять, что она собой представляет, необходимо вновь обратиться к биографии пианиста.

Соотношение истинного творческого "веса" музыканта-исполнителя и внешних признаков его славы и популярности – вопрос очень сложный. Известно много случаев, когда внешняя слава артистов оказывалась значительно более яркой и шумной, нежели их настоящее значение для искусства. Чаще всего это бывает связано с громкими конкурсными победами, иногда – с концертированием с ограниченным, но любимым публикой, многократно проверенным репертуаром; многое значит и умело организованная критика, создающая общественное мнение. В этих случаях обычно время рано или поздно расставляет по своим местам мнимое и значимое. У некоторых исполнителей удачно складывается внешняя сторона творческой жизни; им "улыбается" концертная судьба, к ним благосклонны критики и слушатели; они имеют хорошие жизненные, в том числе бытовые, условия для совершенствования своего мастерства.

А есть исполнители с "трудной" судьбой. Их творчество протекает в сплошном преодолении обстоятельств, и даже очень талантливым людям не всегда удается противостоять такой судьбе. Наум Штаркман – Народный артист России, профессор Московской консерватории, лауреат трех престижных международных конкурсов, солист Московской филармонии. Его с нетерпением ждут в крупнейших концертных залах мира. Если посмотреть на его звания и регалии, а также проследить маршруты гастрольных поездок, пролегающие ныне по всему миру, то складывается впечатление, что этот артист не обделен славой и почестями.

Однако внимательнее присмотревшись к его жизненному и творческому пути, а также сопоставив масштаб и наполненность его творчества, с одной сторо– ны, и внешнюю славу, звания и "прессу" очень многих исполнителей неизмеримо меньшего ранга – с другой, исследователь неизбежно задумается о том, что явление по имени Наум Штаркман, оцененное публикой, далеко не в полной мере оценено официальными кругами и прессой. До сих пор о Штаркмане не было развернутого исследовния, которого, безусловно, заслуживает и требует творчество этого выдающегося музыканта, одного из последних ярчайших представителей неповторимой игумновской школы. Да и статей в музыкальной прессе о нем неизмеримо мало – относительно масштаба его таланта и деятельности.

Звания профессора и Народного артиста России он получил в 90-е годы – в седьмом десятилетии жизни. Артисты такого масштаба, с такой школой, достижениями и размахом концертной деятельности обычно получают аналогичное на четверть века раньше.