Пианист. Осенняя песнь (СИ)

На Московском вокзале уже установили большую искусственную ель и развесили новогодние гирлянды, витрины пестрели Снегурочками и Санта Клаусами, яркими шарами и блестящей мишурой. До отправления поезда оставалось меньше часа, пора было проходить регистрацию, но Вадим все-таки зашел попытать счастья в салон Евросети. Он хотел уточнить, как искать человека по номеру телефона, если регистрация Владимирская, а СИМ-карту покупали в Петербурге. Приветливая девушка менеджер с заученной улыбкой начала расспрашивать о деталях, Вадим терпеливо объяснил еще раз, сказал, что на входящих у него есть этот номер, достал мобильный, стал искать. В это время телефон засигналил о вызове, незнакомый номер, и так не вовремя — Вадим хотел сбросить.

— Вы можете назвать число, когда была приобретена карта? — тем временем спросила менеджер. Она, конечно, уже нашла в базе и адрес, и фамилию. — На кого был зарегистрирован номер?

— Если бы я знал, то не стал бы вас беспокоить. — Вадим начал сердиться на ее тупую вежливость! Что ей стоило сказать? Да, это против правил, есть законы о хранении и об обработке личных данных, для таких вещей необходим специальный запрос, лучше из ФСБ. Но неужели нельзя нарушить правила, если от этого зависит жизнь человека, его счастье…

Телефон продолжал звонить. Лиманский все-таки принял вызов.

— Я вас слушаю…

Его изменившееся лицо напугало девушку.

— С вами все в порядке? Могу я помочь? — Дежурная вежливость с неё слетела, Вадим прочел в глазах неподдельную тревогу, но ответить не смог — дыхание перехватило…

Там, на другом конце соединения, Лиманский услышал голос Милы.

— Вадим… это я… — А дальше тишина. Но Мила там, Лиманский слышит её дыхание и всхлипывания. Она плачет!

— Мила, что случилось? Тебе помощь нужна?

— Нет, я просто так звоню, можешь говорить? Тебе удобно сейчас говорить?

Вадим никак не мог связать происходящее воедино. Вот он едет во Владимир, а Мила звонит. Откуда она узнала?

Менеджер торопилась завершить разговор с проблемным клиентом.

— К сожалению, мы не предоставляем закрытую информацию, могу я еще чем-то вам помочь?

— Нет, спасибо, уже не надо, — Лиманский ответил машинально, не подумав, что произносит это в телефон и тут же схватился за голову. — Мила, нет! Это не тебе, извини. Я могу говорить, могу… Я не позвонил тогда. Понимаешь, у меня был концерт, а потом ты не ответила.

— Вадим… я знаю… я была там…

— Что?! На концерте? Почему ты не подошла ко мне? Мила? Я тебя обидел, поэтому? Да?

— Когда обидел? Не понимаю…

— Прости… я опаздываю на поезд.

— На какой поезд? Ты уезжаешь? Надолго? На гастроли? Я не смогла найти твой график на эту неделю. А еще беспокоилась, что в Монако холодно, плохая погода, а ты играл на улице…Ты не можешь говорить, я понимаю… Извини, что позвонила… Не надо было?

Он не отвечал потому, что хотел слушать ее голос, чтобы она говорила, не важно о чем. Но она снова замолчала, пошли помехи.

— Мила… Мне тебя плохо слышно… Что в Монако? — пришла странная мысль, что Мила была и там и не подошла к нему. Нет, это невозможно… И снова помехи!

Сердце оборвалось и ухнуло куда-то вниз. Сейчас разговор прервется, и все… они снова потеряются. Вадим не думал о том, что сможет перезвонить. Он вообще ни о чем не думал и хотел только одного — слышать её, хотя бы слышать, раз нельзя дотронуться.

Девушка менеджер настойчиво попросила:

— Если вы все вопросы со мной решили, то отойдите, пожалуйста, от кассы.

Одновременно с этим из динамиков поплыл голос диспетчера:

— Уважаемые пассажиры, поезд номер семьсот шестьдесят семь, Петербург- Москва, отправляется от второй платформы левая сторона, выход на платформу через павильон досмотра багажа.

— Мила, ты меня слушаешь? — Вадим уже быстро шел через зал к платформам, на табло светились часы, и Лиманский, глядя на них, понял, что у него все шансы опоздать на поезд. Но прервать разговор с Милой он опасался больше.

Надо было пережить досмотр, пообщаться с охраной и проводниками, предъявить паспорт и билет. Одновременно говорить по телефону он не мог. И снова все выходило несуразно, глупо и неправильно!

— Мила? Что ты молчишь? Ты можешь оставаться на проводе? Или лучше я перезвоню тебе, сразу как сяду в поезд, только регистрацию пройду…

— Да, конечно, перезвони, как сможешь, не буду тебе мешать, извини, что не вовремя, — голос у нее стал безжизненным. Вначале она говорила настороженно, но с надеждой, а эти слова произнесла тихо и обреченно.

— Мила, ну что ты в самом деле? Ты не мешаешь, я на поезд должен сесть! Понимаешь? Я приеду через восемь… нет, девять часов, в полдень, поезд семьсот двенадцать, скоростным, и тогда все тебе объясню. Извини, досмотр!

Он должен был отключить телефон и пройти через рамку металлоискателя, предъявить паспорт, дождаться, пока проводник сверит в списке фамилию и номер. И все это время не знал, будет ли она ждать… или не будет… опять исчезнет.