Пьяные фейерверки

Поэтому я достал несколько М-120 — черных и похожих на бомбы, которые рисовали в старых мультиках про воров, когда те подкладывали их под железнодорожные рельсы или бросали в золотые копи.

— Осторожно, Ма, — предостерег я. — Будешь долго держать эту штуку в руках, и тебе оторвет не только пальцы.

— За меня не переживай, давай покажем этим макаронникам.

Я поджигал заряды, и мы подбрасывали их друг за другом вверх — «ка-бум!». Стекла дрожали до самого Уотерфорда, я так думаю. Мистер Трубадур застыл, не успев даже поднести трубу к своему рту. Малышня заплакала. Все женщины выбежали на берег посмотреть, не произошло ли какого-то террористического акта.

— Пусть знают! — сказала Ма и отсалютовала бокалом молодому Трубадуру, который стоял растерянный и ошарашенный, словно в штаны наложил. Образно говоря.

Пол Массимо вместе с двумя старшими сыновьями подошли к краю пирса, сбились в кучку и принялись что-то обсуждать, словно бейсболисты, когда все базы на поле заняты. Затем они двинулись к дому. Я решил, что соревнования закончились, а Ма вообще была в этом убеждена. Поэтому мы зажгли бенгальские огни, чтобы отпраздновать победу. Я нарезал квадратиков из пенопласта, который нашел в помойном ведре за домиком, и мы повтыкали в него огни и пустили по воде. В то время солнце почти закатилось за горизонт и небо стало темно пурпурного цвета — ужас, какая красотища. Зажглась вечерняя Звезда, другие звезды тоже начали просматриваться. Те минуты между ночью и днем всегда самые красивые, я так считаю. А с бенгальскими огнями — еще лучше. Они так красиво плыли — пуская красные и зеленые искры, словно пламя восковых свечей, трепещущих от ветра — и отражались в воде, как в зеркале.

Снова стало тихо — так тихо, что было слышно, как где-то в Бриджтоне запускают праздничный салют, а под берегом заквакали лягушки. Они думали, что на сегодня бардак кончился. Но хрен там, потому что через мгновение на пирс вышел Пол со своими двумя сыновьями и посмотрел в нашу сторону. Старик держал в руке что-то, похожее на мяч для софтбола, а парень без трубы — из-за этого я считал его самым умным из братьев — поджег фитиль. Массимо не терял времени и быстренько подбросил бомбу вверх. Не успел я сказать, чтобы она заткнула уши, как заряд разорвался. Боже, от вспышки все небо заиграло, а взрыв получился таким громким, как от артиллерийского снаряда. В этот раз на берег вышли не только женщины и девушки клана Массимо — чуть ли не все проклятые соседи повысыпали улицу. И хотя большинство из них, наверное, обосрались от испуга, когда бахнула эта сука, они начали хлопать в ладоши! Представьте себе!

Мы с Ма переглянулись, поскольку уже знали, что будет дальше. Так и случилось Капитан Трубадур прижал ко рту свою сраную трубу и выдал одну длинную ноту: «Уааааа!»

Массимо, как и все наши соседи по обе стороны озера, смеялись и хлопали в ладоши. Какое унижение! Ты же понимаешь меня, Энди? Ардель? Нас порвала кучка заезжих макаронников из Род-Айленда. Я и сам не откажусь от тарелки спагетти, но не каждый день это кушать, чур их:

— Ладно, хорошо, — сказала Ма, расправляя плечи. — Фейерверки у них громче, но у нас еще остались «китайские пионы». Посмотрим, что они на это скажут.

Хотя, судя по ее голосу, она понимала, что и здесь они могут нас обыграть.

Я выставил на причале дюжину пивных жестянок и вставил в каждую по «пиону». Мужчины Массимо наблюдали за нашими приготовлениями с противоположной стороны озера. Вдруг юноша, который не считал, что умеет играть на трубе, побежал к дому за очередной партией боеприпасов.

А я, тем временем, чиркал зажигалкой под пионами, и они без сучка и задоринки поднимались вверх одна за другой. Страх, как хороши, хотя горели не долго. Переливались всеми цветами радуги, как и обещал Дед. Люди заохали и заахали — среди них и несколько Массимо, надо отдать им должное, — но потом подоспел юноша, который притащил еще одну коробку.

Как оказалось, в ней было полно фейерверков вроде наших «китайских пионов», только больше. И каждый — с картонной подставкой для запуска. Мы все это видели, потому что на краю пирса Массимо включились фонари, похожие на факелы, только электрические. Пол поджег фитили ракет, и они взлетели, рассыпая золотистые искры, которые были вдвое крупнее и ярче наших. Опускаясь в озеро, они мерцали и трещали, как пулеметы. Люди снова зааплодировали, на этот раз с большим рвением, и мы с Ма также — чтобы о нас не подумали, что мы не умеем признавать поражение. Труба продудела свое: «Уаааа — уааа — уааа».

Немного погодя, когда мы уже выстреляли все наши ничтожные петарды, Ма переоделась в ночную рубашку и клетчатые тапки и сердито затопала на кухне. Дым из ушей так и валил.

— Где они достать эти боеприпасы? — сокрушалась она, но это был, так сказать, риторический вопрос, поэтому я не успел ничего ответить. — У своих друзей из Род-Айленда, вот откуда. Потому что они имеют С-В-Я-З-И. А их дед не любит проигрывать! Это же очевидно!