«Пьяный вопрос» в России и «сухой закон» 1914-1925 годов. Том 1. От корчмы до винных акцизов Александра II

Выборы кабацкого головы проводились ежегодно по двум причинам: не дать недобросовестным людям нажиться на доходах с питейных заведений, а людям честным разориться в период безвозмездной службы. Первоначально кабацкий голова выполнял свою должность там же, где избирался. Однако уже в царских грамотах начала XVII в. он голова выбирался посадским населением другого города. Так, например, в Архангельск кабацкий голова избирался московским посадским населением. В его функции входил не только сбор доходов, но и ведение всего питейного дела: производство хмельных питей, их продажа в кабаках, постройка винокурен, медоварен, пивоварен и кабаков, а также преследование корчемства – тайной продажи пития. Кабацкий голова при каждом кабаке либо сам курил вино, заготовлял пиво, мед, либо сдавал их производство особым подрядчикам.

При вступлении в должность новый кабацкий голова принимал весь кабацкий инвентарь: питие, всякого рода запасы, здания, чаны, кубы, кади. Прием инвентаря осуществлялся по записи и по оценке посадских незазорных людей, подтверждающих свою правоту крестным целованием. За оставшиеся припасы новый кабацкий голова должен был выплатить прежнему их стоимость из прибыли за ближайший месяц. Он должен был вести определенную документацию по доходам и расходам своих учреждений. С этой целью при нем существовал целый штат дьячков и подьячих, которых выбирали из мирских людей. Контроль за деятельностью кабацкого головы осуществлял, как правило, воевода. С этой целью 4 раза в год проводилась проверка отчетных книг в съезжей избе, иногда требовалось представить непосредственно осуществленные денежные сборы. В случае злоупотребления должностью воевода имел право прогнать кабацкую голову и потребовать новых выборов. Кроме того, воевода должен был предоставлять в его ведение стрельцов и приставов для взыскания «напойных» денег – долгов. Кабацкий голова отчитывался непосредственно перед Москвой, куда должен был приезжать вместе с кабацким целовальником и дьячками, предоставляя отчетные книги, денежные сборы и сборные записные тетради.

Кабацким головам подчинялись целовальники – продавцы, они приносили присягу целованием креста, обещаясь «не чинить воровства и лихоимства» ни государю, ни народу и тем «питухов от царевых кабаков отнюдь не отгонять». Должность целовальника также была выборной. Кабацкий целовальник совместно с кабацкими головами вели учетные книги по доходам и расходам питейных заведений, для чего часто нанимали дьячков и подьячих, поскольку сами часто были неграмотными. В функции целовальника входил непосредственный сбор денег за «питие», которые он опускал в специальный ящик, запечатанный печатью кабацкого головы. Эти деньги изымались еженедельно или ежемесячно, что объяснялось правилом платить за «питие» мелкими монетами без сдачи108.

Также на целовальника возлагалась обязанность преследовать тайное корчемство. Для этого дела целовальнику полагалось иметь особых шпионов, называвшихся «корчемными сыщиками». Сыщики эти не мешали заниматься корчемством воеводам, приказным и вообще чиновному и сановному люду. «Власть имущих» целовальники благоразумно не трогали по пословице: «С сильным не борись, с богатым не судись». Но беднякам было плохо. Целовальник и его сыщики имели право во всякое время придти в любой дом, произвести обыск, поломать печь (под тем предлогом того, что там водка замурована), исковеркать полы, потолки и даже стены, раздевать донага женщин. Из Москвы от царя не раз бывали приказы «корчемного питья не подметывать» (не подкидывать). Но это мало кого из целовальников останавливало. Кто не соглашался откупиться от обыска, тому сыщики тайком приносили на двор водку, ставили ее в сенях, в сарае или еще где-либо, а затем целовальник являлся с обыском и, конечно, находил подброшенное… И подставленному человеку оставалось или дать крупную взятку, или его уличали в «корчемстве». А за это полагалось отрубить руку и сослать в Сибирь. Точно так же из Москвы иногда присылались приказы, чтобы целовальники «никого клепать не учили». Однако «без поклепа кабак не живет». Любой сыщик в том же кабаке мог нанять пропойцу, который готов был клясться и божиться, что такой-то или такой-то человек (на кого целовальник укажет) тайно торгует водкой. Оклеветанному оставалось лишь откупиться, ибо в противном случае у него отрубали руку.