Пиар по-старорусски

– Я довольно часто путешествую между мирами. И занимаю в каждом них довольно высокое положение. Нет, не правителя. Волхвы очень редко становятся правителями, только в самом крайнем случае, когда без этого – катастрофа. Скорее – советниками, наставниками, юродивыми, святыми. В вашем мире я, например, преподаю философию в Сорбонне и подрабатываю богом в одном маленьком племени южноамериканских индейцев. Через некоторое время человеку, родившемуся в этом племени, предстоит сыграть значительную роль в жизни вашего мира.

Простомир остановился и взглянул на небо. Уже почти полностью рассвело.

– Ну, тебе пора, Вася. Думаю, путь твой будет нетрудным.

От выпитого впервые за сто шестьдесят семь лет хмельного у него сильно кружилась голова, и он торопился отправить гостя домой, пока не завалился спать… а тут ещё эти расспросы, этот Вася с его неуёмной любознательностью. Простомир привычными движениями начертил на земле двора пентаграмму остриём вверх и велел Васе встать посередине. Потом начал ходить вокруг него, что-то бормоча себе под нос, временами спотыкаясь, как будто забывая и снова вспоминая слова заклинания. Пентаграмма начала светиться сине-белым светом, едва заметным в лучах восходящего солнца. Простомир остановился у Васи за спиной и стал громко произносить заклинания на незнакомом ни Васе, ни Кире языке. Свечение стало сильнее, границы пентаграммы, казалось, выросли вверх и стали светящимися стенами пятиконечного клочка земли, где стоял готовый к перемещению Вася.

Простомир торопился. Спиритус вини овладевал его сознанием, и надо было спешить, пока он не овладел разумом окончательно. «Эх, зря я, наверное, послушался немца, – подумал Простомир, – как бы этот спиритус мне не помешал».

Голос его стал громче, он уже почти кричал. Слов уже было не разобрать. Казалось, это просто шум ветра, уханье филина, далёкие раскаты грома. Внезапно громкий вскрик – всё озарилось сиянием света ярче самой яркой молнии. Пятиугольник, где стоял Вася, весь засветился синим пламенем и тут же погас. Вася исчез… Простомир издал протяжный вздох и рухнул на месте, как сломленный косой колос.

Тут же всё зашумело, зашевелилось, задвигалось. Замычали коровы, закричали петухи, зажужжали мухи. Воины, натягивая луки или замахиваясь топорами, недоумённо оглядывались – куда же подевался противник? Голландцы на своих дощаниках продолжали попойку, пихая друг друга локтями – мол, забавная ночка выдалась, не правда ли?

Киря направился к Докуке – объяснить, что произошло. И распорядиться, чтобы сражённого спиритусом вини Простомира перенесли в горницу… Наступал новый день…

Вася открыл глаза. Вокруг не было ничего. Тьма. Он вспомнил стену бело-синего пламени, очерченную волшебным посохом пентаграмму, непонятные слова заклинания, которые произносил Простомир. Потом – падение (или полёт?) непонятно куда. И вот – тьма. Только он, кажется, теперь не стоит, а сидит на чём-то. Чёрт-те что. На лес, откуда он отправился в мир Новограда, явно не похоже.

Постепенно глаза стали привыкать к полумраку, и он обнаружил, что сидит на какой-то коробке в маленьком помещении вроде чулана, который он видел в тереме Докуки. Но интерьер помещения был явно не из средневекового города. Похоже, Простомир забросил его обратно, в свой, привычный мир, в Россию двадцать первого века, но только не в лес, как обещал, а в город. Надо лишь разобраться, где он оказался.

Вася встал и обнаружил, что сидел на каком-то пластиковом контейнере. Пластик был странным – то ли белым, то ли перламутровым и, казалось, мерцал в полумраке. Вася пошарил по стенам в поисках выключателя, но ничего не нашёл. Отыскав на ощупь дверь, толкнул. Не заперто. Вася вышел из комнаты. Перед ним лежал коридор с дверьми, такими же, как и та, из которой он вышел. Окон не было, светильников тоже. Свет лился непонятно откуда, кажется, светился потолок, а может, и стены. Вася прошёл вперёд и толкнул первую попавшуюся дверь. За ней оказался ещё один коридор, брат-близнец первого, отличие было лишь в том, что в нём слышались какие-то звуки, в то время как первый был безмолвен, словно могила. Прислушавшись, Вася разобрал, что эти звуки – чей-то голос. Слов было не разобрать, и он решил подойти поближе, чтобы услышать, о чём идёт разговор. Может, это поможет ему понять, где он очутился.

Он оглядел себя. Боже, во что он одет! Наряд, естественный для мира Новограда, здесь выглядел диким анахронизмом. Хорошо ещё, что он не увлёкся тамошней модой и не напялил на себя какой-нибудь вычурный наряд, в которых любила щеголять новоградская молодёжь… Прислушавшись, Вася понял, что разговор идёт по-русски. Вернее, не разговор, а монолог, как бывает, когда человек говорит по-телефону.