Пиар по-старорусски

И началось великое карточное сражение. Вася играл как опытный гроссмейстер с начинающими – сразу на тринадцати досках. Или, вернее, на тринадцати столах. Точнее, там и столов-то не было. Просто домовые расселись в одну линию – все тринадцать. Тут хватило места и Пшепшепшетскому, и Рыжикову, и ещё одиннадцати самым влиятельным из маленького народца. Игру было решено вести до тринадцати побед. Вася напомнил, что это слишком долго, и кое-кто может и не успеть поиграть. На это председатель, хитро улыбаясь, ответил, что иную ночь неплохо бы и остановить, не так ли? На это Вася не нашёлся, что ответить, и послушно принялся тасовать карты. Все тринадцать колод по очереди. Так уж у нечисти принято – когда домовой садится играть с человеком, первым должен раздать карты человек. А потом – какая уж кому планида выпадет.

Васе везло. Да и опыт общения с малиновыми пиджаками тоже давал о себе знать. Партии выигрывались влёгкую, махинаций никто не замечал. Чтобы сильно не сердить азартных, но неумелых игроков, Вася проигрывал одну партию из тринадцати. Обычно к финалу серии. После выигрыша огорчённые было домовые немного приободрялись и передавали игровое место уже не полностью обескураженными от поражения, а слегка даже приободрёнными – ещё бы! Им удалось один раз выиграть у такого сильного соперника!

Игра продолжалась долго, очень долго: домовых было много. Если б Пшепшепшетский не остановил ночь, до утра бы не управились. У Васи даже пальцы устали месить колоды. Наконец последняя группа. Семь домовых. «Наконец-то, – мелькнула мысль, – с семью побыстрее управлюсь.» И вот – о триумф! Выигран последний «дурак». Вася так устал, что решил больше не поддаваться и выиграл у последних домовых всухую. Да и правда – чего перед ними политес разводить? Последние – они и есть последние, от них ничего не зависит.

И вот – дело сделано. Всё домовое население новоградчины обыграно в дурака с разгромным счётом. Теперь Вася на всех них имеет! Эх, порезвимся! Цветики-приветики-козявочки-букашки!

– А можно, я тоже сыграю?

Как кувалдой по голове… Это что ещё за чучело? Перед Васей стоял смущённый Библиофил. Он аж трепетал от того, что посмел обратиться к такому великому игроку. Вася растерянно уставился на него. Чего ему ещё надо? Садился бы как все и играл! Так ведь нет – он особенного отношения к себе требует!

– Можно, я тоже сыграю? – повторил Библиофил. – Только я в карты не умею. Может, вы не откажете мне в партии в шахматы?

У Васи заныло сердце. Вот ведь достал его этот интеллигент. В самый момент триумфа – так подгадить! Не признаваться же этим мохнатикам, что в шахматы он играл только один раз в жизни!.. Но делать нечего, если уж назвался груздем – корзинки не путай.

– Ну что ж, можно и в шахматы. Давай доску.

Сели играть. Вася ходил первым. Недолго думая, он сделал ход – е два – е четыре. Библиофил схватился за голову и уставился на доску. Потом ответил пешкой дэ семь – дэ пять. К четвёртому ходу стало ясно, что Вася играет скандинавскую защиту. Если бы кто-то Васе сказал, что он играет такую мудрёную защиту, он бы очень удивился. Это был старинный дебют, который, как заверяют специалисты, вошёл в повседневную практику только в начале двадцатого века, хотя был известен очень давно.

Библиофил играл, честно говоря, довольно слабенько. Нечисть вообще, в любые настольные игры, будь то карты, шашки или «чапаева», играет не ахти. Хотя и, конечно, очень азартна. Вот и сейчас Библиофил, несмотря на то что в соперниках у него был совсем неопытный игрок, никак не мог переломить ход поединка в свою пользу. Вася же, считая, что видит перед собой опытного мастера, осторожничал. Наконец он, помня знаменитый шахматный турнир в Васюках, решил применить тот же приём, что и Остап. Благо записи игры домовые не вели.

Но Вася (ах, эти пресловутые девяносто процентов коэффициента адаптации – с таким багажом нигде не пропадёшь!) превзошёл своего предшественника. Если Остап сумел незаметно на глазах нескольких десятков человек слямзить с доски ладью, то Василий Николаевич Зубов на глазах нескольких сотен домовых (а это, согласитесь, значительно сложнее) незаметно стянул с доски вражеского ферзя. Памятуя при этом, что играть всё равно никто, кроме Библиофила, не умеет и ничего не поймёт, а тому заткнуть рот, если начнёт выступать, легче простого.