Пиар по-старорусски

Даже интеллигентный Библиофил вытащил из тайника тот самый молоток, с помощью которого он освободил Авессаломыча из плена, и нещадно лупил им по кожаным шлемам сиртя. Те, непонятно почему, посчитали нужным взять штурмом Новоградскую общественную библиотеку. Вряд ли они желали что-нибудь почитать. Они и читать-то, скорее всего, не умели. Просто увидели большой красивый дом (на библиотеку новоградцы денег не жалели) и решили, что здесь-то уж точно будет богатая добыча. Ага, сейчас! Когда сиртя начали ломать дверь, Библиофил как раз читал «Жизнеописания двенадцати цезарей» Гая Светония Транквилла (в оригинале, конечно). Биографию божественного Клавдия. И как раз на том месте, где римский историк описывает, как преторианцы вытащили из загашника старика Клавдия и в обмен на обещание выплатить каждому по пятнадцать тысяч сестерциев объявили его императором, Библиофил и услышал у входа возню и крики осаждавших. Как! Эти невежды посмели своим дерзким поведением оскорбить Храм Знания?!! Этого интеллигентный и впечатлительный Библиофил вынести не мог. Надо сказать, что, несмотря на интеллигентность, домовым он был очень строгим. Все посетители библиотеки знали, что вырывать листы из книг или воровать свитки нельзя! Библиофил без труда находил хулигана и устраивал ему такую весёлую жизнь, что тот с радостью соглашался выплатить библиотеке двойную, а то и тройную стоимость украденного или испорченного.

Библиофил ведь, помимо исторических трактатов, любил почитать египетскую «Книгу мёртвых» и «Книгу перемен» из той далёкой страны, где делают шёлк и растят чай. Ну и прочие домашние пособия по практической магии. Вот и наловчился Библиофил насылать на библиотечных похитителей такие жуткие сны, что недобросовестные читатели просыпались среди ночи в холодном поту. А для тех, кто совсем уж упорствовал в своих заблуждениях, была у Библиофила припасена особая, самая жуткая жуть. Среди ночи раздавался стук в дверь, а когда открывали – стояла на пороге Смерть. Как и положено – в белом покрывале, с косой и с черепом вместо лица. Пока открывший при виде посетителя тихо делал лужу, Смерть говорила ему страшным-страшным голосом: «До прощения должников осталось три дня!» После чего грозила костяным пальцем, пару раз взмахивала у него над головой своим сельхозорудием, после чего поворачивалась и уходила. Надо ли говорить, что после такого визита наутро должник, не выжидая три дня, бежал в библиотеку с книгой. Если же книга или свиток были испорчены, то несли серебро – вдвое или втрое больше стоимости книги. А книги стоили недёшево. Так постепенно Библиофил искоренил среди новоградцев желание портить библиотечное имущество. Смотритель библиотеки знал об увлечениях Библиофила и о том, каким способом он борется с читательским вандализмом, и всецело одобрял и поддерживал его. Часто он даже помогал найти нужную книгу и имел с ним долгие разговоры, когда оставался на работе на ночь. Человек и нечисть, несмотря на различия в происхождении и образе жизни, прекрасно находили общий язык, доказывая тем самым, что перед Знанием все равны.

Так вот, когда строгий Библиофил услышал, как эти грубые и невежественные мужланы-сиртя ломают дверь в библиотеку, он просто взбесился. Покушения на святая святых он перенести не мог. С одним молотком налетел он на дюжину вооружённых до зубов сиртя и в рекордно короткий срок уложил на месте пятерых, а остальных выгнал на улицу. После чего обругал их всеми известными ему срамными человечьими и домовыми словами (а слов таких знал он много – начитанный потому что) и отправился восвояси – дочитывать Светония. А оставшиеся в живых сиртя позорно бежали от библиотеки, на собственном опыте узнав, что самый страшный в мире зверь – это разъярённый интеллигент.

Другие домовые тоже дрались самозабвенно, защищая своих хозяев и свои дома.

Начальник городской стражи Иван Вострая Сабля сидел в караулке и прислушивался – что же там творится, в Новограде-то? Он с трудом представлял себе, как будет останавливать своих бойцов, из которых больше половины – сторонники Докуки, когда дело дойдёт до рукопашных схваток. Но придумать что-то надо было непременно. Он же обещал Филиппу, что стража в городскую распрю не вмешается. Иван видел, что Филипп и остальные после этого заявления посмотрели на него с раздражением – мол, помогать надо, а не в стороне сидеть, а кое-кто – даже презрительно, как на труса.

– Знали бы, сколько сил мне будет стоить, чтобы удержать людей от распри, – ворчал он, – сами-то часто ли пищаль или саблю в руках держали? А в карауле едва ли кто из них стоял. Хотя бы один раз. Всё норовят чужими руками добро загребать. Торгаши, барыги!

За окном послышался гомон. Иван выглянул: по мостовой пробегал отряд сиртя численностью бойцов в пятьдесят. «Похоже, на пристань торопятся, – подумал он, – началось». И задёрнул занавески, чтобы никто из бодрствующих бойцов не полюбопытствовал – что там за окном за топот, кто эти маленькие вооружённые люди, куда и зачем они бегут?