Пиар по-старорусски

Домовой аж захлебнулся негодованием:

– Да я ему за Васю!..

Но Простомир осадил его:

– Остынь. И без тебя найдутся, кто ему задаст. И похлеще тебя. Сейчас общее собрание созывать буду. Дело-то неслыханное.

Пшепшепшетский лишь вздохнул в знак согласия.

Общее собрание магов было решено провести на площади перед Софийским собором. До него сиртя ещё не добрались, и площадь была свободна. Простомир немного поколдовал, чтобы известить всех волшебников о предстоящем собрании. Такая уж у них работа – не терпит мешкоты, поэтому и собираются они, когда это надо, очень быстро. Прибыли маги со всех краёв земли. Прибывали прямоступами, конечно, чтобы не тратить время на всякие там ковры-самолёты, сапоги-скороходы и прочий не шибко быстрый транспорт. Здесь были и волхвы со всех областей Земли Русской, и поклоняющиеся деревьям друиды, и маги с полосатыми платками на головах и с полосатой же тряпкой вокруг чресел – другой одежды на них не было. Видно, из жарких краёв пришли. Прибыли несколько шаманов в звериных шкурах и с бубнами. Их попросили сесть в сторонке – воняют! Три чрезвычайно гордых мага с курчавыми бородами, одетых в какие-то хламиды, сами уселись отдельно, заявив всем, что, поскольку они предсказали приход ЕГО (при этих словах один из них ткнул пальцем вверх), то им сидеть в общей куче невместно. Появились зверского вида волхвы – чёрные, как сажа (Простомир присматривался – не одного ли из них он видел во дворце Олбанского царя?) с вплетёнными в волосы костями – то ли звериными, то ли птичьими, то ли ещё какими. Полуголые волхвы из земель полуденных, в шапках из намотанного вокруг головы куска ткани, уселись, скрестив ноги и любуясь на собственные пятки. Бронзоволикие колдуны в головных уборах из орлиных перьев невозмутимо курили длинные трубки. Немецкие волхвы были одеты в чудные чёрные балахоны и квадратные шапки с кисточками. Один из них держал в руках дивную прозрачную плошку с причудливо изогнутым горлышком. Он недовольно морщился, видно, его оторвали от какого-то важного чародейства. Последним явился странный старичок – невысокий, смуглый, щуплый. На ногах – роскошные сафьяновые туфли с загнутыми носками, в странных белых штанцах со складкой спереди и белом же кургузом кафтанчике. На голове – плоская соломенная шляпа с полями. Под мышкой держал он книгу, на которой Простомир успел заметить надпись: «География. 7 класс». Старичок скромно поздоровался с собранием и, достав из воздуха складной стульчик, уселся на него. Простомир, как зачинщик собрания, взял слово:

– Друзья! Собрал я вас по неслыханному делу: один из наших собратьев совершил ужасное злодеяние. Не буду отнимать у вас время, ведь это самая большая ценность в нашем мире. Скажу сразу: он спустился в Навь, некоторые из вас называют её нижним миром, другие – астралом, и призвал оттуда племя бывших людей, известных в его народе под именем сиртя, в моём народе – чудь белоглазая. Другие называют их – народ гог и магог. Словом, что-то в этом роде. Приходит этот народ перед концом света, а, по сути, его приход и есть конец света. Засиделись они в Нави, забыли, что это такое – быть людьми, озлобились. Выйдя из-под земли, стали они убивать всех людей, кого встречали на пути своём. И становилось их всё больше и больше. И если б не узнал я о их пришествии и не успел остановить бойню, сейчас с этим городом было бы уже покончено. А гог и магог, как ужасная зараза, растекалась бы по миру, уничтожая всё живое.

Собрание возмущённо загудело, осуждая страшный народ и того нечестивца из своей братии, кто посмел из злого умысла или от недомыслия призвать его в наш мир. «Кто это, кто?» – послышались крики. Простомир дождался, пока шум уляжется и продолжил:

– Думаю я, что виной тому – волхв из народа самоедов по имени Хитрый И Осторожный Песец, Который Подкрадывается К Своей Жертве Незаметно. Он здесь, в этом городе, его уже ищут и, как только найдут, доставят сюда – ответ держать. А, вот и его ведут.

Собрание обернулось на выход с площади. Двое молодых волхвов-русичей, коим заседать в Собрании пока не по чину, тащили за шиворот маленького самоеда – в драных шкурах, с полуостриженной головой, бегающими от страха глазками. Его вытащили на середину площади и поставили перед Собранием.

– Нам всё известно, – сказал Простомир, – вина твоя безмерна и подлежишь ты суровому наказанию. Имеешь ли что сказать в своё оправдание?

Песец испуганно озирался, соображая, что бы придумать, дабы смягчить вину:

– Не по умыслу я. Лишь под действием огненной воды наворотил я делов, братья! Кажный день три недели подряд водку хлестать – тут и не такого натворишь! Смилуйтесь, братья. Я больше не буду!

– Так ты ещё и злоупотребляешь спиртными напитками! – презрительно сказал Простомир. – Это лишь отягощает твою вину. Брал бы с меня пример. Я уже сто шестьдесят семь лет, три месяца и двенадцать дней – ни-ни! И до этого если и выпивал – то по чарочке, по две, но не более. А уж запойным пьяницей, как ты, я никогда не был.