Пять абсолютных незнакомцев

– Сколько за бензин? – спрашиваю я, пересчитывая жалкую стопку купюр в кошельке.

Шесть долларов с мелочью. Ну и то, что он даст мне на сдачу, когда наконец рассчитается.

– Сорок восемь двадцать.

Я вздрагиваю.

– Мне не хватит. А у вас нет этих аппаратов для карт, которые используют, если не работает электричество?

– В этом случае мы используем наличку, – говорит Кори, снова потирая подбородок.

Он явно наслаждается этим минутным ощущением своего могущества.

– Снаружи есть объявления. Ничто не мешало вам их почитать.

– Думаю, мы их не заметили.

Мне обидно. Что случилось с духом Рождества?

– Там снаружи творится полный кошмар, и мы чуть не попали в одну из этих огромных аварий. Простите, если мы слегка растеряны.

Отец встает. Металлические ножки складного стула царапают пол. Я автоматически отступаю назад. Он широкоплеч, не в пример сыну, и с кулачищами размером с кувалду. Вид у него довольно злобный. Мои инстинкты дают недвусмысленный сигнал: опасность. Этот человек опасен. Отец подходит к прилавку. Каждая клеточка моего тела уговаривает меня отступить от него дальше, но я силой принуждаю себя стоять на месте. Я глубоко вдыхаю через нос. Тут пахнет табаком, бензином и – гораздо резче – какой-то химией. Дезинфицирующее средство. Я почувствовала этот запах еще раньше, на первой остановке, и теперь я знаю, откуда он мне знаком. Больницы. Как бы ни называлось это средство, видимо, в Пенсильвании им пользуются повсюду: на заправках, дорожных остановках. В здании, где умерла моя тетя. Я отмахиваюсь от воспоминаний и поднимаю взгляд. Мне в глаза бросается объявление на стене, как раз за рядами сигарет: «Продавец вооружен и обучен обращению с оружием».

– Мне плевать, растеряны вы там или нет. Поскребите все по карманам и платите-ка за бензин, который уже закачали в свою машину, – говорит отец, отвлекая меня от надписи. – Мы развесили объявления на каждом шагу. И, как я уже сказал, мы закрываемся через двадцать минут.

– А что, если у нас нет наличных? – спрашиваю я.

– Ой, да ладно. У детишек вроде вас всегда полно налички.

Не знаю, что он имеет в виду под «детишками вроде нас», но, если судить по тону, это далеко не комплимент.

– Я поговорю с остальными. Мы не пытались уйти, не расплатившись. Мы правда не видели объявлений и не знали, что терминал не работает.

– Мне вы можете не рассказывать. Я хочу вернуться вовремя домой, к семье, и вы должны заплатить за то, что взяли.

Не дожидаясь моего ответа, он садится обратно на складной стул, и ножки снова скребут по полу. Я невольно смотрю на объявление о том, что он вооружен. Может, оно тут только для вида. Надеюсь. Но у этого мужика еще коллекция ножей за витриной, и смотрит он так зловеще, что мне становится понятно: пустыми обещаниями он разбрасываться не станет.

– Это все? – спрашивает Кори, протягивая мне несколько монет.

– А можно я все это верну? Так у меня будет больше налички.

– Товары возврату не подлежат.

Он едва скрывает ехидную ухмылку. Думаю, ему нравится «ставить меня на место».

Я прищуриваюсь и кладу монеты на стол:

– Оставь сдачу себе. Я скоро вернусь с остальными.

Я оборачиваюсь в поисках Кайлы, но она, наверно, вернулась в туалет. Отлично. Не то чтобы я ждала, что она осыплет меня деньгами. Скрипит половица. Я замечаю, что кто-то идет по соседнему ряду вглубь магазина. Надеюсь, это Кайла, но нет. Мужчина в потрепанной желтой бейсболке. Меня охватывает чувство дежавю, и мышцы на шее напрягаются. Я уже где-то это видела. Что-то в этом всем… бейсболка. Ее я точно видела. И чувствовала этот запах. Он исходит не от бензоколонки, а от самого мужчины. Это он. Я видела его на остановке. От воспоминаний по спине пробегает холодок. Мужчина, который сидел за столом во тьме. Это он. Мне не видно его лица, лишь заднюю часть шляпы и куртку цвета картона. Это невозможно. Мы встретились за сотни километров отсюда и на другом шоссе. Я тяжело сглатываю, разглядывая выцветшую коричневую куртку и темно-русые завитки волос над воротником. Он стоит у открытой двери холодильника, внимательно разглядывая содержимое.

Я холодею.

Это правда он.

Но как это возможно?

Словно почувствовав на себе мой взгляд, он слегка разворачивается. Я вижу край мясистой щеки. Нос картошкой…

– Мира!

Я резко оглядываюсь на дверь. Там, широко раскрыв в панике глаза, стоит Харпер.

– Поможешь мне найти кошелек?

– Конечно.

Я подхватываю свой пакет с бутылками воды и иду к двери, на ходу обернувшись на холодильник. Однако мужчины в желтой бейсболке там нет. Он исчез.

Туалет. Он в туалете. Просто едет своей дорогой, как и мы. Такое случается. И все же мне кажется, что кто-то в магазине за мной наблюдает. Я иду за Харпер к машине, потому что сейчас не время раздумывать про странного мужика, на которого я натолкнулась дважды за день. Совпадения случаются, в этом нет ничего ужасного. А вот не расплатиться со зловещим продавцом с заправки… Нет уж, это допустить невозможно.

Я открываю дверь со стороны пассажира. Джош на заднем сиденье роется в поисках кошелька, поэтому я начинаю спереди.

– Она уже искала тут, – говорит Брекен с водительского сиденья.