Пять абсолютных незнакомцев

– На бензоколонке, – говорю я. – Магистраль перекрыли.

Я пристально вглядываюсь в Кайлу. Не могу понять, как ей вообще удалось заснуть после того, что случилось на мосту. Вид у нее квелый и растерянный. Не нравится мне это. Кайла по-прежнему бледнее мела; потный лоб; трясутся руки. Меня вот тошнит, но она выглядит еще хуже.

Я склоняю голову набок: так меньше болит шея. Буря в животе тоже улеглась. Но Кайла… ей явно поплохело. Похоже, у нее лихорадка. Может, грипп.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я.

– Нормально, – отвечает она, но ее взгляд беспокойно мечется по машине.

Ей явно не «нормально». Совсем, совсем не «нормально». Кайла несколько раз дергает за ручку, прежде чем открыть дверь. Выйдя наружу, она медленно ковыляет следом за парнями. Почти так же медленно и неловко, как Джош на костылях.

– Странная она какая-то, – говорит Харпер, когда Кайла отходит достаточно далеко.

Потом она поворачивается ко мне, все еще с телефоном в руках, и беспокойно разглядывает мое лицо.

– Ты-то как – держишься?

– Мне лучше, – говорю я, все еще глядя вдаль. – Как думаешь, ей плохо?

– В смысле, укачало, как тебя?

– Ну, скорее в смысле, не знаю, бубонной чумы, может… Вид у нее просто ужасный. И она проспала большую часть дороги. Как думаешь, может, она что-то подхватила?

– Не знаю, – говорит Харпер, тоже следуя за Кайлой взглядом. – Может.

Джош придерживает перед ней дверь, и Кайла шаркающей походкой заходит внутрь. Он следует за ней, и дверь захлопывается, загораживая их почти целиком. Похоже, они ненадолго останавливаются у кассы поболтать. Может, ищут туалет. Или Джош спрашивает у Кайлы, не болеет ли она Эболой: вид у нее такой, точно она с минуты на минуту рухнет замертво.

Вот только этого мне не хватало. Мало того что застряла в машине на Рождество, так еще бок о бок со мной едет Тифозная Мэри.

– Ты точно в порядке? – спрашивает Харпер. – Нам еще долго ехать через горы. Если тебя затошнит, поездка будет так себе.

– Знаю. Наверное, надо купить воды.

– Я отвечаю за тебя, Мира, – с грустью в глазах говорит она. – Это я тебя сюда притащила. Это мой план, и теперь тебя тошнит, а еще ты, скорее всего, напугана до смерти.

– Все хорошо.

Мне не по себе от ее доброты. Почему она так прониклась ко мне дружелюбием в самолете? Я практически уверена, что не вела себя как потерянная сиротка.

– Прости, – говорит она, явно заметив мою неловкость.

Харпер перекладывает телефон к другому уху… все еще ждет на линии.

– Просто ты… ты мне кое-кого напоминаешь.

Я оглядываюсь на заправку. Мне совсем не хочется продолжать этот разговор. Кого бы я ни напоминала, этого человека здесь нет, и не ему разгребать этот хаос.

– Ну, я сама решила поехать с вами. С твоей стороны было очень мило меня пригласить, но решение было исключительно моим.

– Хорошо, хорошо. Больше не буду изображать наседку, – говорит она с улыбкой. – Обещаю. Может, тебе сходить посмотреть, не продают ли внутри таблетки от укачивания?

– Ладно.

Харпер резко поднимает руку и прижимает телефон к уху.

– Да? Да, я тут! Алло? Меня слышно?

Короткая пауза. Она кивает.

– Так вот, я сегодня арендовала у вас машину в Ньюарке…

Пока она говорит, я выбираюсь из машины. Я прохожу мимо супружеской пары, раздающей детям бутерброды из сумки-холодильника, и пожилых супругов, с двух сторон прижавшихся к мобильному телефону. Все это напоминает уменьшенную копию аэропорта: повсюду люди, оказавшиеся в ловушке этой тупой погоды.

Я толкаю стеклянную дверь. Над головой глухо звенит колокольчик. Внутри пахнет дешевыми хот-догами и пережаренным кофе. Дверь закрывается. Я протискиваюсь мимо группки молодых женщин лет двадцати, которые разглядывают витрину с пирожными в пластиковой обертке. За витриной стоит застекленный стеллаж с наживками и охотничьими ножами, а рядом – ведерко с надписью «живая приманка». Сразу за ним я вижу двери в туалет и направляюсь к ним по ряду с лекарствами. Если средство от укачивания здесь продается, то я, скорее всего, найду его в этом ряду.

Мы с Брекеном сталкиваемся у полок с самым невообразимым ассортиментом. Я внимательно оглядываю товары. Одна-единственная упаковка тампонов. Такими наверняка пользовалась моя бабушка в старшей школе. Дорожная упаковка влажных салфеток для подгузника, причем самих памперсов нигде нет. Ржавая безопасная бритва в пластиковой упаковке и пара рулонов туалетной бумаги в индивидуальных обертках. Из лекарств тут только маленькие бутылочки с аспирином и ибупрофеном да пакет леденцов от кашля, каких я никогда не видела раньше. От тошноты ничего нет, но я нахожу упаковку розовых таблеток от разнообразных желудочных хворей. От цены мне становится слегка не по себе, но наблевать в машине было бы еще хуже, поэтому я решаюсь на покупку.

– Что, решила закупиться на дорогу? – спрашивает Брекен.

Я подскакиваю, застигнутая врасплох. Давно он остановился? Он что, наблюдал, как я разглядываю полки? Я качаю головой:

– Просто ищу что-нибудь от тошноты. А ты?

– Приглядываю за тобой, – ухмыляется он. – Да, вот такой я добряк. Ты наверняка уже заметила.

Я хмыкаю, не желая спорить.