Пять бессмертных. Т. I

Можно сказать, что все мучительное и напряженное время, которое провели здесь эти люди, занимаясь смертными лотереями и окружая себя трупами, среди всех тяжелых нравственных потрясений, когда трещали и гнулись железные характеры — деловитый и спокойно-покорный вид этой хрупкой японки придавал новые силы и твердость.

Ждали полного выздоровления Геты.

— Ее организм подвергается сложнейшим внутренним преобразованиям, — говорил Курганов, — вероятно, через месяц у нее уже атрофируются молочные железы, яичники. А впоследствии произойдет и сужение таза. Она теперь в стадии метаморфозы, своего рода куколка; организм болеет и перестраивается, не будем ее тревожить…

Курганов говорил «ее», но чувствовал, что слово это теперь не подходит. «Вероятно, — думал он, — бессмертные и потом сохранят костюм и название своего прежнего пола. Не должен общий облик сильно измениться».

Прошла еще неделя. Было холодно и сыро. Ждали зимы. Труп Гаро давно был уничтожен. Его вынесли на берег моря. Там на дюнах взорвали небольшим метурановым аккумулятором. Облако пара и горсть золы, перемешанной с мокрым песком, — вот все, что от него осталось.

Первый пробный опыт с Гетой прошел удачно. Теперь очередь была за остальными. Карсту жизнь была в тягость. Он сам просил Курганова поскорее приступить к последнему жребию. Три пары должны были идти к урнам. Курганов и Ай оставались последними. Они сделают пересадки всем остальным, дождутся выздоровления своего будущего оператора, и только тогда решат свою судьбу. После краткого совещания решили завтра же приступить к розыгрышу. Когда Гета узнала, что оперировать хотят сразу три пары, она пришла к Курганову и заявила, что будет помогать.

— Вас с Ай только двое, а я уже совсем здорова.

Гета была серьезна. Курганов внимательно и долго на нее смотрел.

«Теперь можно, — подумал он, — ей одной поручить делать пересадки. Она стала хладнокровнее, серьезнее и, вероятно… умнее».

— Хорошо, пойдем наверх.

В первой паре перед тремя ступками-урнами стояли Карст с Линой.

Все произошло быстро и незаметно. Никто не волновался. Все были измучены ожиданием и жаждали скорейшей развязки.

Билеты взяты и развернуты.

Уокер беспомощно сел на стул. Он тяжело дышал и смотрел куда-то в угол, Иттли странно заплакала. Было похоже, будто она смеется. Она не закрыла лица руками, а так просто стояла и плакала, недоумевающе оглядываясь вокруг.

— А как же моя девочка, моя маленькая Алиса? Как же она?..

Третий крест достался Лине. С вызвавшим удивление самообладанием она подошла к Курганову и протянула ему свой билет. Иттли продолжала рыдать. Плач ее перешел в смех.

— Ха-ха-ха!.. У меня в Бэдфорде есть дочь, маленькая, белая девочка. Жалко, что я не взяла ее с собой. Лилэнд, как ты думаешь? Правда, ведь, ей нужны новые сапожки? Ну, конечно, ха-ха-ха!..

Курганов быстро подошел к Карсту.

— Она помешалась. Принеси снизу шприц и ликкил.

— Ее сумасшествие не повлияет на…

— Нет. Это в мозговой коре. Нужных нам центров не касается. Скорее…

Карст выбежал. Иттли смеялась все громче. Лицо ее становилось злым.

— Ха-ха!.. Наверно, моя девочка здесь. Вы ее куда-нибудь спрятали? Алиса! Выйди же, покажись маме!

Она ходила по лаборатории и заглядывала под столы. С гневным лицом она подошла к Курганову.

— Отдайте мою девочку! Куда вы спрятали ее? Вы убили ее, подлец! Ха-ха-ха!.. Вы убили!

Прибежал Карст со шприцем. Иттли сразу оставила Курганова и бросилась к нему. С большой силой ухватив его за руки, она начала кричать и биться.

— Отдайте мою девочку, мою Алису! Отдайте! Отдайте!!!

Карст с трудом оторвал ее от себя. Прибежали мужчины. Произошла страшная сцена. Иначе нельзя было поступить. Иттли силой повалили на пол. Загнули ей руки назад. Карст, стоя на коленях, впрыснул ей в спину ликкил.

— Убийцы! — крикнула она. Мышцы ее почти сразу ослабли. Она закрыла глаза и улыбнулась.

— Ну, вот она! Иди ко мне, моя девочка!

Это были ее последние слова. Со счастливой улыбкой она заснула. Курганов не принимал во всем этом никакого участия. Отвернувшись к окну, он стоял и до боли сжимал себе руки.

«Так нужно… Это я делаю для всего человечества, иначе нельзя…»

Но был момент во время этой борьбы, когда и этот железный человек смутился духом. Вторая пара, и второй раз приходится прибегать к насилию…

— Идем вниз, — сказала Лина, когда Иттли утихла, и первая направилась к выходу.

Тяжелые русые косы оттягивали ее голову назад.

Она шла с гордым и уверенным видом. Трудно было, зная ее раньше, предположить в ней присутствие такой большой нравственной силы. Никогда не видели ее столь красивой. Спустя полчаса ее косы валялись на полу в нижней камере.