Пять бессмертных

Из двери-люка показалась голова матроса. Он серьезно и без удивления взглянул на бессмертных и сказал, обращаясь к Локу, что его просит капитан. Оба тотчас вышли.

Курганов рассмеялся.

– Слишком скоро, – сказал он, – я думал, что мы все-таки некоторое время покрутимся. Один день! Мы заперты в этой коробке, как сардинки. Это будет самая глупая смерть.

– А если направить фокус мегур-лучей в дно, под себя, и сделать маленький взрыв? Может быть, нас и оттолкнет, освободит?

– Возможно, если нижний край не исковеркан, и аппараты могут работать в ту сторону.

Снизу донеслись тревожные крики. Кто-то громче всех кричал:

– Скорее! Скорее! Скорее!.. Не эту, дайте поменьше!

– Ключ сюда!

– Вот этим можно…

– Держите!

– Бей!

Бессмертные почувствовали давление в ушах. Легкие распирало. У Курганова мелькнула тревожная догадка. Он сделал знак Карсту и Биррусу. Они быстро спустились в нижнюю кабину, там проползли еще через две двери и заглянули в самое нижнее помещение, раньше находившееся на краю золана. Здесь стены косо сходились к заостренному краю чечевицеобразного корпуса. Среди повернутых на бок машин отчаянно возилось несколько человек. Водяные брызги фонтаном выбивались откуда-то из-под их ног. Они почти по колено стояли в воде. Уровень ее быстро повышался. Наконец, один из них выпрямился и тяжелым ключом принялся с плеча бить по концу толстого бронзового лома, упершегося куда-то в пол под водой. Струя, бившая кверху, ослабла, потом и вовсе исчезла. Бессмертные взглянули на работавших, потом друг на друга и заметили, что у всех лица посинели. Дышать стало еще труднее.

– Что у вас, течь? – спросил Курганов.

Лок поднял глаза.

– Да, этот край совсем смят. Прорвало.

Отверстие успели забить ломом, но ворвавшаяся под громадным давлением вода сильно сжала воздух. Все чувствовали себя очень скверно. Поднявшись снова наверх, Курганов и его спутники нашли Гету в обмороке, Лилэнд сидела в углу и глухо стонала. У Курганова сильно звенело в ушах, стучало в висках и перед глазами плыли зеленые круги.

– Потерпите еще немного, – раздался снизу голос Лока, – мы сейчас откачаем воздух.

Через несколько минут давление понизилось. Часть воздуха была перекачена в свободные теперь аргоновые баллоны. Заключенные имели даже «запас» воздуха. Но не было приспособлений для поглощения углекислоты. Впуск воздуха снова бы повысил давление. Вывести испорченный наружу не было возможности. Через несколько часов стало заметно душно. На обитателей эолана напала сонливость и безразличие к собственной судьбе. Все равно спасения не было. Так лучше уж поскорей… Но надежда, не покидающая людей в самых безвыходных положениях, все же заставляла их проделывать все, что могло бы продлить хоть на секунду существование, отдалить гибель.

Мегурановые батареи, питавшие люмион эолана, потребляли некоторое количество кислорода. Поэтому они были выключены, и кабины погрузились в полный мрак. Нехотя и лениво поев, все разбрелись терпеливо дожидаться смерти. Даже бессмертные не разговаривали, они лежали на полустенке своей кабины. В могильной тишине слышны были только удары собственного сердца. Курганову казалось, что он лежит в центре черной пустыни, границы ее расширяются, бегут все дальше, скорее… Протянув руку, он нащупывал грудь лежащего рядом Карста, и необъятное пространство сразу сокращалось. Но стоило ему убрать руку, и опять повторялось то же самое. Ему казалось, будто он видит даже темные горизонты этой пустыни.

Определить время можно было только по часам, но и то без уверенности, что нет ошибки в полусутки или более. Воздух делался все хуже, несмотря на большие размеры эолана; двенадцать человек быстро поглощали кислород. У всех дыхание ускорилось. Пульс стал чаще. Приближалась неминуемая жестокая смерть.

Один из команды сошел с ума. Его заперли в боковой кабине, и теперь тишину нарушал его непрекращающийся крик и вой.

– А… а… а!.. – раздавалось непрерывно целыми часами. Безумный кричал, как заведенная машина. Этот вопль тупым клином вколачивал каждому желание биться головой о стену с таким же животным исступлением.

Следующие двадцать четыре часа прошли так же безнадежно. Люмион давали редко. Сидящим во мраке казалось, что с момента падения прошел быть может, месяц, а может, – и год. Лок перебрался в кабину бессмертных. Они вшестером ожидали конца. Несколько раз Биррус принимался за настройку хоккоков, но аппараты, неприспособленные к воде, не работали. К концу второго дня Гета снова впала в забытье. Лилэнд, хотя и лежала с открытыми глазами и задавала иногда односложные вопросы, казалась близкой к потере сознания. Они, как бывшие женщины, оказались самыми слабыми.

«Первыми, вероятно, и умрут», – думал о них Курганов, лежа совсем обессиленный в углу кабины. Ему вспоминалась вся его жизнь, целые века работы, жертвы, которые были принесены, чтобы… глупо и жестоко погибнуть, едва успев произнести слово «бессмертие».