Пять бессмертных

Кругом море покрыто плавающими магнит-эоланами. Кольцами диаметром в несколько километров они охватывают место, где ведутся работы. Мегур-лучевые заслоны делают доступ сюда невозможным. Адмирал прохаживается по круглой площадке своего флагманского эолана и равнодушно посматривает, как высоко вверху взрываются птицы, влетающие в мегур-лучи. Ему приходит в голову вялая мысль, что это должно быть очень похоже на взрывы шрапнели, употреблявшейся когда-то в военном деле. Он замечает большое летящее наискось стадо пеликанов. Его лицо оживляется. Он дает приказание погасить лучи крайних колец, чтобы поближе наблюдать это зрелище. Ну, конечно, они летят прямо сюда. Вот, вот, сейчас… Штук двадцать толстых, жирных птиц одна за другой превращаются в ослепительно белые облачка, будто вырезанные из бумаги. Вслед за тем доносится ряд коротких ударов. Снова небо чисто. Солнце приветливо и весело блестит на полированных башнях эоланов. Рядом появляется длинная фигура капитана.

– Сэр, – говорит он, – надо думать, что в эолане все умерли. Они больше ничего не отвечают. Они погасили свет…

Адмирал поворачивается. Его лицо опять стало серьезным.

– Вы говорите, умерли? Но, может быть, они просто не желают с нами разговаривать? Это вполне естественно. Как вы думаете? А?

Капитан молчит. Он знает, что адмирал известен как человек большой храбрости, но в то же время слывет почти безумцем. Никто не может предугадать его поступки. Особенно неприятно то, что он крайне вспыльчив.

– Так что же вы молчите? Как же по-вашему, умерли они или нет?

– Я, право, не знаю, сэр…

– Я не сомневаюсь, что вы ничего не знаете! Приготовьте скафандр, я сам спущусь.

Спустя несколько минут стальная коробка с заключенным в ней адмиралом погружается и исчезает под поверхностью воды. Подъемными машинами служат сами эоланы. Один из них, соседний с адмиральским, поднимается с воды и висит в воздухе на небольшой высоте. Он соединен с водолазным аппаратом толстой кишкой, начиненной всякими трубками и проводами. Адмирал Хортон долго не поднимается. Он тщательно исследует затонувший эолан. Нельзя ли до прибытия мегуро-магнитов попытаться поднять его на тросах? «Теперь, – думает он, – узнав, что бессмертные в наших руках, нас не будут тревожить». Он отдает команду снизу, и несколько раз его обносят кругом, поднимают, опускают. Сильным рефлектором осветив окно, он всматривается в кабину. На полу лежат люди. Действительно, они кажутся мертвыми. Он видит громадные головы бессмертных. Что за шары, думает он? Но они дышат. Он это хорошо заметил. Значит, еще живы. Проживут ли они эти восемь часов?

– Приготовьте тонкий тросе! – кричит он в телефон.

Поднявшись наверх, он объясняет, как, по его мнению, можно попытаться охватить эолан тросами. Инженеры качают головами. Адмирал начинает посапывать, и ноздри его раздуваются.

– Не много будет толку, – говорит он раздраженно, без стеснения тыкая пальцем в лоб главного инженер-механика, – если вы по всем правилам поднимете к вечеру трупы. Поняли? Ступайте…

Инженер потер лоб и, сделав знак своим коллегам, вышел вместе с ними. Имеющийся в их распоряжении трос слишком слаб. Они были уверены, что он не выдержит, но приходилось повиноваться.

Спустя час весь затонувший эолан был опутан тонким медным тросом, многочисленные концы его над поверхностью воды собраны в жгут и прикреплены к днищу большого магнит-эолана. Он плавно и очень медленно пошел вверх. Жгут натянулся. Адмирал, стоя на площадке, командовал подъемом.

– Выше! Еще! – отрывисто бросал он. – Выше, я говорю!

Одна за другой лопаются в жгуте отдельные пряди, хлопая, как бичи. Тонкие губы адмирала сжимаются. Он вцепляется пальцами в перила и еще резче кричит:

– Полный ход вверх!

Как это ни странно, но Курганов дольше всех сохранил ясность сознания. Все лежали, не отзываясь и почти не подавая признаков жизни. Курганов оставил общую кабину и с большим трудом переполз в кабину управления. Он видел производившиеся вокруг работы и думал только об одном: как бы ему не потерять сознания до конца. Он не знал, кто их спасает. Предполагал, что враги, так как они, как сказал Карст, не ответили на вопрос, кто они. Он решил, если его предположения верны, не даваться в руки живыми. Было совершенно непонятно, как американцы могли узнать, что сбитый в море союзный эолан нес на себе бессмертных. Измена? Предательство? Или результат широко поставленного шпионства? Не время было думать об этом. Курганов сидел у доски управления. Под его руками были центры мозга того могучего и страшного организма, какой представлял собой боевой эолан. «Они думают вытащить карася, – мелькало в голове, – но как бы он не оказался крокодилом!»

Несмотря на близость смерти, ужасное состояние и вполне реально открывшуюся возможность спасения, Курганову ни разу не пришла мысль передаться в руки врагов. Такие заложники, как бессмертные, дали бы капиталу безграничные средства и сразу решили бы исход начавшейся борьбы.

Курганов понимал, что в чьих бы руках они ни находились, вряд ли кто решится подвергнуть их жизнь опасности.