Пять четвертинок апельсина

По словам Янника, все моментально изменится, стоит мне одолжить им альбом моей матери. Лоре просто нужно чем-то себя занять, ей необходим новый проект, а ее карьере – очередной толчок. И он, Янник, уверен: я не настолько бессердечна и не смогу ему отказать.

Второе письмо я сожгла не читая. Возможно, оно чем-то напомнило мне равнодушные, «обязательные» открытки, присланные Нуазетт из Канады. А вот письмо моего племянника вызвало у меня определенные сожаления и даже немного смутило. Но больше мне ничего о нем знать не хотелось. И мы с Полем без тени сомнений стали готовиться к заключительной осаде.

На нее была наша последняя надежда. Хоть я и теперь не могу толком сказать, чего, собственно, мы от этой осады ожидали; по-моему, мы продолжали сопротивляться уже из чистого упрямства. Но может, во мне еще жила неуничтожимая потребность побеждать; я должна была одержать верх – как в то свое последнее лето в Ле-Лавёз. Или, возможно, во мне проявился дух матери, ее жесткий, неразумный дух, не позволявший мне сдаваться. Если я сейчас сдамся, повторяла я себе, ее жертва окажется напрасной. И я сражалась за нас обеих; порой мне казалось, что мать, пожалуй, гордилась бы мной.

Я и представить себе не могла, каким поистине бесценным помощником окажется Поль. Собственно, следить за кафе предложил именно он, и именно он обнаружил адрес Дессанжей на задней стенке автофургона.

В итоге за эти месяцы я привыкла во всем на него опираться и полностью доверяла его суждениям. Мы часто сторожили вместе у окна, поставив на стол кофейник с горячим кофе и бутылочку «Куантро» и укрыв ноги теплым пледом, поскольку ночи становились все холоднее. Кое в чем Поль стал для меня совершенно незаменимым. Он чистил овощи для вечерней готовки, приносил дрова, потрошил рыбу. И хотя посетителей в блинной стало совсем мало – посреди недели я порой и вовсе кафе не открывала, да и по выходным присутствие этой чертовой закусочной действовало всем на нервы, так что ходили ко мне лишь самые упорные, – Поль все равно продолжал следить за порядком, мыл посуду и протирал полы. И почти всегда молчал, храня ту простую уютную тишину, что свойственна отношениям давних и близких друзей.

– Не меняйся, не надо, – произнес наконец Поль.

Я уже собиралась уйти, но он задержал мою руку в ладонях. Я попыталась вырвать ее и не смогла. Повернувшись к нему, я увидела, как у него на берете и на усах блестят капли дождя.

– Знаешь, по-моему, я кое-что выяснил, – вдруг заявил он.

– Что ты выяснил? – От усталости голос мой звучал хрипло, мне хотелось одного: лечь в постель и уснуть. – Ради бога, не томи, что ты там еще выяснил?

– Может, и ничего особенного. – Теперь он опять заговорил осторожно, со свойственной ему медлительностью, которая порой вызывала у меня желание завопить от отчаяния. – Ты подожди здесь немного. Понимаешь, я бы хотел кое-что проверить.

– Еще ждать? Здесь? – чуть не взвизгнула я. – Поль, постой, ты просто…

Но он исчез с ловкостью и бесшумностью бывалого браконьера и был уже далеко – на крыльце у задней двери кафе. Еще секунда – и он скрылся за дверью.

– Поль, – сердито прошипела я. – Ну, Поль! Даже не надейся, что я буду торчать тут и ждать твоего возвращения. Поль, вернись, черт бы тебя побрал!

Но я все равно продолжала торчать под дождем и ждать. Мое – кстати, весьма неплохое – осеннее пальто промокло насквозь, особенно воротник; волосы тоже были мокрые; холодные капли, просачиваясь за воротник, леденили шею и стекали между грудями. В общем, у меня вполне хватило времени сделать однозначный вывод: нет, пожалуй, с тех пор я и впрямь мало изменилась.

8

А тогда мы прождали больше часа, пока наконец не появились Томас и его приятели. Мы сразу подобрались поближе к «La R'ep», и даже Кассис перестал притворяться, что ему «все это надоело». Отталкивая нас, он жадно прильнул к приоткрытой двери и следил за происходящим в зале. Мы тоже пытались туда заглянуть, но он не давал. Мое любопытство, правда, имело вполне определенную направленность. Пока не приехал Томас, я там вообще ничего такого уж интересного не видела. А вот Рен проявляла куда большую настойчивость.

– Я тоже хочу посмотреть, – ныла она. – Кассис, не будь врединой. Я тоже хочу посмотреть!

– Да на что там смотреть-то? – нетерпеливо оборвала я. – Ничего особенного. Какие-то старики за столиками, да эти две шлюхи с накрашенными губами слоняются туда-сюда.