Пять четвертинок апельсина

– Вот и расскажите мне, как это было. – Лора подошла чуть ближе. – А я вам во всем помогу, дам любой совет. Это же исключительная возможность – проникнуть как бы внутрь тех давних событий, увидеть их глазами очевидца. Уверена, книга получилась бы просто замечательная.

– Какая еще книга? – глупо спросила я.

В голосе Лоры послышалось нетерпение:

– Что значит «какая еще книга»? Я думала, вы уже поняли.

Мне показалось, что язык прилип к верхнему нёбу; с огромным трудом отлепив его, я невнятно пробормотала:

– Я так поняла, вам нужна книга кулинарных рецептов. Вы оба твердили…

Она нетерпеливо тряхнула головой.

– Нет. Мне этот альбом нужен как основа для моей книги. Вы ведь читали мой очерк? Значит, могли догадаться, что меня эти события чрезвычайно интересуют. Ну а когда Кассис признался, что Мирабель на самом деле наша родственница, бабушка Янника… – Лора не договорила и схватила меня за руку. Пальцы у нее были длинные, холодные, а ногти покрашены бледно-розовым перламутровым лаком того же оттенка, что и помада на губах. – Тетушка Фрамбуаза, вы последняя из ее детей. Кассис умер, от Рен-Клод толку никакого.

– Значит, вы и к ней съездили? – равнодушно обронила я.

Лора кивнула.

– Она ничего не помнит. Натуральный овощ. – Она поморщилась. – И в Ле-Лавёз тоже никто ничего толком не помнит, а если и помнит, то отказывается обсуждать эту тему.

– Откуда ты знаешь?

Гнев в душе сменился каким-то холодным, спокойным осознанием того, что мои худшие опасения подтверждаются.

– От Люка, естественно, – пожала плечами Лора. – Я попросила его сходить в этот клуб, где собираются старые завсегдатаи, купить кое-кому выпивку, задать вопросы. Ну, вы же понимаете, как это делается. – Взгляд ее опять стал нетерпеливым и насмешливым. – Сами говорили, что понимаете.

Отвечать я была не в состоянии и просто молча кивнула.

– Должна признать, вам удалось держать тайну под спудом гораздо дольше, чем можно было бы предположить, – с некоторым восхищением продолжала Лора. – Никому здесь и в голову не приходит, что вы отнюдь не та, за кого себя выдаете: не милая старая дама, переехавшая сюда из Бретани, не вдова Симон. Вы пользуетесь большим уважением, и никто ни о чем не подозревает. Вы ведь даже от дочери все скрывали.

– Писташ? – Я и сама почувствовала, как это глупо прозвучало, но язык и мысли вдруг стали ужасно ленивыми и неповоротливыми. – Неужели вы и ее втянули?

– Я отослала ей несколько писем. Надеялась, что она, возможно, что-то знает о Мирабель Дартижан. Но оказалось, вы никогда ей ничего не рассказывали. Ведь так?

Боже мой! Писташ! Я точно катилась, тщетно пытаясь удержаться, с крутого горного склона, где любое неверное движение может вызвать новый обвал и полное крушение мира, который я до сих пор считала незыблемым.

– А от вашей второй дочери давно не было вестей? Когда она в последний раз вам писала? Ей что, тоже ничего не известно?

– Вы оба… вы не имеете права, не имеете права. – Слова были горькими на вкус и больно царапали горло, точно куски каменной соли. – Вы понятия не имеете, что эта ферма для меня значит. Если люди узнают…

– Ну-ну, тетушка Фрамбуаза, успокойтесь. – У меня не хватило сил оттолкнуть ее, и она обняла меня. – Конечно, ваше имя мы не станем упоминать. И даже если все выйдет наружу – а вы должны отдавать себе отчет, что в один прекрасный день это может случиться, – то мы сразу подыщем вам другое местечко, куда лучше этого. В вашем возрасте не следует жить одной на полуразвалившейся ферме. Боже мой, да тут даже водопровода нормального нет! Мы могли бы подыскать вам в Анже чудную квартирку. И полностью оградили бы вас от нахальных журналистов. Мы же любим вас, тетушка Фрамбуаза, как бы плохо вы ни относились к нам. И мы вовсе не чудовища. Желаем вам только добра.

Я оттолкнула ее с такой силой, что сама удивилась.

– Нет!

И вдруг я ощутила, что все это время Поль безмолвно стоит у меня за спиной; бутон ужаса, сковавший меня, словно распустился, расцвел, превратившись в огромный цветок гнева и ликования. Я не одна! Рядом Поль, мой верный старый друг!

– Подумайте, тетушка Фрамбуаза, как много это значило бы для всей нашей семьи.

– Нет!

Я выпихала их за дверь и попыталась ее закрыть, однако Лора успела вставить в щель высоченный каблук.

– Вы не можете прятаться вечно.

И тут вперед вышел Поль. Он заговорил спокойно, чуть растягивая слова, как человек, который либо пребывает в полном согласии с самим собой, либо просто не очень быстро соображает.

– Возможно, вы не расслышали, что сказала Фрамбуаза? – Улыбка у него была почти сонной, однако он подмигнул мне, и в этот момент в сердце моем вспыхнула такая любовь к нему, что я даже растерялась и отчего-то сразу утратила весь гневный пыл. – Насколько я понял, она совершенно не хочет участвовать в ваших делах. Или я не прав?

– Кто это? – возмутилась Лора. – Что он здесь делает?

Поль ласково ей улыбнулся и с тем же чуть сонным видом неторопливо пояснил:

– Просто друг. Давний. Из далекого прошлого.