Пять дней

Я глянула на часы. Надо же, как незаметно бежит время под музыку Моцарта, транслируемую по «Радио штата Мэн», — 36-ю симфонию, Линцскую. Ведущий программы рассказал, что в 1781 году, в понедельник, Моцарт вместе с женой появился на пороге дома графа Линцского. И последний, зная о привычке Моцарта залезать в долги, обещал заплатить ему кругленькую сумму, если композитор к пятнице напишет симфонию для придворного оркестра. За четыре дня написать и оркестровать симфонию! Да такую, которую исполняют спустя двести тридцать лет. Что такое гениальность? Помимо всего прочего, видимая легкость при создании великих творений? Есть в этом некая загадочность, ведь любое подлинно серьезное произведение искусства должно вызреть в голове автора, стать результатом напряженных мучительных усилий. Несмотря на помехи в радиоэфире, которые начались сразу же, едва я пересекла мост, соединявший Мэн с Нью-Гэмпширом, я продолжала с наслаждением слушать симфонию, покоренная ее глубоким лиризмом и мастерством Моцарта, умевшего выразить светлое и темное в одной музыкальной фразе.

Нью-Гэмпшир — всего лишь полоса автострады здесь, на этом участке автомагистрали I-95. Потом Массачусетс — и окраина Бостона, заявившего о себе рекламными щитами, торговыми пассажами, закусочными, стриптиз-барами, магазинами по продаже садовой мебели, бесконечной чередой автосалонов и дешевых мотелей. Конференция проводилась в «Хэмптон-Инн» на шоссе № 1, всего лишь в нескольких милях от аэропорта имени Логана. Я заранее посмотрела на отель в Интернете — и знала, что это большая гостиница при аэропорте, с конференц-залом. Я увидела бетонное здание. Безликое. Неинтересное. На него даже внимания не обратишь, пока рядом не остановишься. Неважно, что оно большое, приземистое, железобетонное и уродливое с той стороны, с которой открывалось моему взору. Для меня это было желанное прибежище на пару дней. Даже безобразное кажется прекрасным, если оно олицетворяет собой временное спасение от обыденности.

Глава 2

Ковер с цветочным узором. Флуоресцентные лампы. Бетонные стены, выкрашенные в казенный кремовый цвет. И длинная стойка регистрации с облицовкой из дешевого шпона, над которой висят часы, показывающие время в Лондоне, Чикаго, Сан-Франциско и, конечно, здесь, в Бостоне. Это был вестибюль гостинцы «Хэмптон-Инн» при аэропорте им. Логана. Картина не обнадеживающая, тем более что перед стойкой уже выстроилась огромная очередь.

— Должно быть, все рентгенологи, — сказал стоявший передо мной мужчина.

— Должно быть, — улыбнулась я.

— Повелители рентгеновских лучей, — произнес мужчина и покачал головой. — Ха, звучит прямо как в произведениях научной фантастики тысяча девятисот пятидесятых годов. Хотя вас в пятидесятых еще на свете не было…

— Приятно, что вы так думаете.

— Я бы сказал, что вы родились в восьмидесятом.

— Теперь вы мне льстите.

— То есть я ошибся?

— Примерно на одиннадцать лет.

— Печально.

— Вас разочаровал мой возраст?

— Нет, собственная неспособность его определить, — ответил он.

— Это существенный недостаток?

— В моей работе — да.

— И чем же вы занимаетесь?

— Ничем особенно интересным.

— Серьезное заявление, — заметила я.

— Но это так.

— И все же?

— Оформляю страховки.

Я отступила на шаг и окинула взглядом страхового агента.

Среднего роста — примерно метр семьдесят пять. Относительно подтянутый — всего лишь с намеком на округляющееся брюшко. Волосы седые, но не редеющие. Очки в металлической оправе с прямоугольными стеклами. Темно-синий костюм — не слишком дорогой, но и не дешевый. Голубая сорочка. Шелковый галстук. Обручальное кольцо на указательном пальце левой руки. В одной руке портплед фирмы «Самсонайт», рядом на полу — большой черный портфель, наверняка забитый бланками полисов, ожидающих, когда их заполнят, как только он найдет подходящих клиентов. На вид — лет пятьдесят пять. Не красавец, но и не обрюзгший, не слишком потрепанный жизнью, не считая седины.

— В нашей жизни без страхования никуда, — сказала я.

— Отличный рекламный лозунг.

— Думаю, вы гораздо лучше умеете рекламировать свою работу.

— Теперь вы мне льстите.

— И где вы заключаете договоры?

— В Мэне.

Я просияла:

— Это мой родной штат.

Теперь он заулыбался, спросил:

— Вы там родились и выросли?

— Точно. Слышали про Дамрискотту?

— Я живу милях в двадцати оттуда, в Бате…

Затем я сообщила ему, где росла, упомянула про учебу в Университете штата Мэн.

— Я тоже выпускник этого университета, — признался он, и мы быстро выяснили, в каком общежитии жил каждый из нас на первом курсе. Мой знакомый сказал, что он специализировался в области предпринимательской деятельности.

— А я изучала биологию и химию, — сообщила я.

— Слишком заумно для меня. Так вы врач?

— Почему вы так решили?

— Две научные конференции, съезд рентгенологов в этой гостинице, куча ваших коллег, мешающих мне заселиться.

Последнее предложение он произнес с улыбкой. Я поняла, к чему он клонит: перед нами очередь из пятнадцати человек, за стойкой работают всего двое, а значит, нам предстоит поторчать здесь какое-то время.