Пять дней в Париже

Всхлипывая, Оливия колотила кулачками по груди мужа, переполненная желанием отомстить. Но ведь он должен был доказать журналистам, что она жива и в норме, что она не потеряла рассудок, как начинала подозревать общественность с момента катастрофы. Оливия пыталась сохранить свое достоинство, но это меньше всего на свете интересовало Энди. Он защищал только свою политическую репутацию.

Этим вечером Питер увидел ее фотографии в выпуске новостей, и сердце его наполнилось состраданием к ней. Хрупкая и перепуганная, она лежала в постели и плакала. От выражения одиночества в ее глазах Питер чуть было сам не разрыдался. На ней была больничная рубашка, трубки для внутривенных вливаний тянулись к обеим рукам, и один из журналистов сообщил, что она все еще страдает от пневмонии. Это было драматическое зрелище, которое, разумеется, поможет ее мужу завоевать симпатии избирателей – то есть добиться именно того, к чему он стремился. Выключив телевизор, Питер понял, что может думать только о ней.

Когда Оливию уже собрались выписывать из больницы, она удивила Энди сообщением о том, что не намерена возвращаться с ним домой. Обсудив это с матерью, она решила поехать пожить к ним. Они в ней нуждались, и Оливия собиралась отправиться в их дом в Бостоне.

– Это смешно, Оливия, – жалобно произнес Энди, когда она по телефону сообщила ему о своих намерениях. – Ты не маленькая девочка и должна быть со мной в Виргинии.

– Зачем? – резко спросила она. – Чтобы репортеры торчали в моей спальне каждое утро? Моя семья прошла через чудовищное испытание, и я хочу быть с ними рядом.

Она не упрекала его за эту катастрофу. В том, что их настигла буря, Энди виноват не был, но его поведение после этого было непорядочно, недостойно и лишено сострадания к Дугласам. Оливия знала, что никогда его не простит. Он использовал их всех. Она нашла этому лишнее подтверждение, когда, выписываясь из Аддисон-Джилберт, обнаружила в фойе толпу журналистов. Энди был единственным человеком, который знал о том, что она покидает больницу, так что навести их мог только он. Пресса поджидала Оливию и в доме ее родителей, но на этот раз отец сказал свое веское слово.

– Нам нужно побыть одним, – произнес он, и люди не могли ослушаться своего губернатора. Дуглас дал несколько интервью, объясняя при этом, что ни его жена, ни его дочь, ни – в особенности – его сын не в состоянии сейчас развлекать представителей прессы. – Я уверен, что вы поймете меня, – вежливо добавил он, позируя для очередной фотографии. Он сказал также, что присутствие миссис Тэтчер в их доме объясняется только тем, что она хочет побыть со своей матерью и братом, который тоже решил пожить у них. Эдвин Дуглас пока не мог себя заставить вернуться в свой опустевший дом.

– Отдалились ли друг от друга супруги Тэтчеры после этой катастрофы? – выкрикнул один из журналистов, и Дуглас озадаченно промолчал. Это ему не приходило в голову, и ночью он спросил об этом жену, думая, что она может знать что-то, чего не знает он.

– Я не думаю, – нахмурилась Дженет Дуглас. – По крайней мере Оливия мне ничего не сказала.

Однако родители Оливии прекрасно знали, какая она скрытная. За последние несколько лет ей пришлось многое пережить, и она предпочитала держать свои эмоции при себе.

Энди же, услышав про этот вопрос журналиста, немедленно обрушился на Оливию с упреками, сказав ей, что если она не вернется домой в ближайшее время, поползут слухи.

– Я позвоню тебе, когда буду готова отправиться домой, – холодно откликнулась она.

– Когда это будет? – Через две недели он снова летел в Калифорнию и хотел, чтобы она его сопровождала.

На самом деле Оливия действительно собиралась вернуться домой через несколько дней, но давление со стороны Энди возымело обратный эффект, и она осталась у родителей. Когда прошла неделя пребывания Оливии в бостонском доме, ее мать наконец решилась задать вопрос.

– Что происходит? – осторожно спросила она, когда Оливия как-то раз зашла к ней в спальню. У Дженет часто бывали мигрени, и сейчас она как раз восстанавливала силы после одной из них, держа на лбу лед. – Между Энди и тобой все в порядке?

– Это зависит от того, что ты вкладываешь в слово «порядок», – с некоторой прохладцей ответила Оливия. – Все как обычно. Он просто злится на меня из-за того, что я не позволяю прессе забить меня до смерти или не рассказываю им о катастрофе вновь и вновь. Вот увидишь – он с радостью устроил бы что-нибудь подобное.

– Политика творит с мужчинами странные вещи, – сказала ее мудрая мать.

Она лучше многих знала, что это такое и как дорого это стоит. Даже сделанная ей недавно мастэктомия стала достоянием общественности – телевидение посвятило этому целую передачу с демонстрацией диаграмм и интервью с ее врачом. Но она была женой губернатора и знала, чего ей ждать. Большую часть своей взрослой жизни она провела на публике, и это отняло у нее много сил. Теперь Дженет видела, как то же самое происходит с ее дочерью. За выигрыш или даже проигрыш в выборах цена была слишком высока.