Пять из шести

– Чего рассказывать? – поинтересовался Князев и тут же чуть не задохнулся от боли в почках.

Горбоносый укоризненно покачал головой.

– Совсем глупый, да? Я сказал: рассказывай, а ты вопросы задаешь.

Князев потеряно молчал, за что еще раз получил по почкам, правда, уже не так сильно. Тогда он заговорил, запинаясь через слово:

– Меня зовут… Жорж Князев, я журналист… из Москвы.

– Молодец, – похвалил Князева горбоносый, – рассказывай дальше.

И Князев рассказал обо всем, что было связано с поездкой в эту дыру, где верховодил драчливый кавказец и о которой (поездке) он уже успел пожалеть. Больше его не били. Когда Князев выговорился и замолчал, горбоносый поднялся со стула. Князева тут же вздернули на ноги и оттащили в сторону. Горбоносый, не глядя, прошел мимо в направлении мангала. Князева отпустили. Горбоносый не оборачиваясь махнул рукой. Князева подтолкнули в сторону дома.

– Пошел!

Не успел Князев сделать и пары шагов как сзади раздалось:

– Погоди!

Князев остановился и повернулся на голос. Горбоносый снял с шампура кусок мяса и кинул в его сторону.

– Лови!

Князев изготовился поймать летящий кусок, но тут откуда-то выскочила собака и в высоком прыжке перехватила добычу. Горбоносый издевательски рассмеялся.

– Хочешь кушать – надо быть ловчее!

"Подавись ты своим шашлыком, чурка грёбаная!" – с обидой подумал Князев, повернулся и под присмотром конвоиров поплелся к дому.

* * *

– Присаживайся, дорогой, угощайся! – предложил Грач подошедшему таксисту. Тот быстро юркнул за стол и ухватил с подноса шампур.

– Узнал, куда уехали друзья нашего гостя?

Таксист поспешил проглотить не разжеванный кусок.

– Узнал, Грач, в станицу Знаменская.

– Молодец! – похвалил таксиста Грач. – Да ты кушай, кушай. – Потом повернулся к Хмурому. – У тебя есть кто в Знаменской?

– Есть человечек, – кивнул Хмурый.

– Так ты его озаботь: пусть присмотрит за гостями.

– Сделаю.

– Сделай, дорогой. А куда те трое подевались, удалось выяснить?

– Их самолет до Читы имел две посадки: в Новосибирске и Иркутске.

Грач протянул руку.

– Дай-ка фотку, что при журналюге нашли.

Хмурый вложил в протянутую ладонь фотографию. Грач долго ее рассматривал, потом спросил:

– Отмечены те, что в Знаменской?

– Да, – подтвердил Хмурый.

– Остальных трех сделай на отдельный снимок и пошли с ним человека в Иркутск, пусть сядет им на хвост.

– А где он их там найдет? – спросил Хмурый.

– А ты умного отправь, – посоветовал Грач.

* * *

Еременко посмотрел на фотографию в личном деле капитана Галкина.

– И это "крот"? – спросил он у Сологуба.

– Дурак он, а не "крот", – досадливо поморщился Сологуб. – Но информацию по "Латинскому танго" слил Бухлову именно он.

– Это точно?

– Точнее некуда, – кивнул Сологуб. – После случая в электричке я дал команду взять Бухлова под наблюдение, как возможного пособника террористов. Наружка зафиксировала две его встречи с Галкиным. Есть записи их разговоров.

Еременко вздохнул.

– Ну, раз улики на лицо – будем арестовывать!

– Если позволите, товарищ генерал-полковник, у меня есть другое предложение.

Лицо Еременко приняло непередаваемое словами выражение, которое обладатели высоких кабинетов используют в том случае, если ничего не понимают, но не хотят это показать. Он закрыл папку с личным делом Галкина, откинулся в кресле и произнес:

– Слушаю вас, товарищ генерал-лейтенант.

– Я прошу откомандировать капитана Галкина в мое распоряжение для дальнейшего его использования на оперативной работе, – четко выговорил Сологуб.

Выражение лица Еременко стало еще более непередаваемым, он потребовал:

– Обоснуйте вашу просьбу, товарищ генерал-лейтенант!

– Слушаюсь, товарищ генерал-полковник! Ну, арестуем мы Галкина, а что предъявим? Нет, конечно, предъявить нам ему есть чего, – быстро поправился Сологуб, – но на серьезный срок его проступок не тянет, если вообще тянет на срок. Ну, попрем мы его из Конторы, а "демократическая общественность" его тут же в мученики совести определит. Нам это надо? А так дадим ему шанс искупить вину.

– На Кавказ что ли хочешь его отправить? – спросил Еременко. – Так он не поедет.

– Да какой Кавказ! – воскликнул Сологуб. – Какой там с него толк?

– Что-то я тебя совсем не понимаю, Михаил Иванович! – Еременко потряс головой, сбрасывая с лица поднадоевшую маску. – Объясни толком.

– Хочу я его отправить дружка выручать, – хитро улыбнулся Сологуб. – Дело в том, что Бухлов попал в плен.

– К Кому? Где? – удивился Еременко.

– В небольшом городишке вблизи Читы, к местным бандитам, – пояснил Сологуб.

Еременко какое-то время сидел, молча, переваривая услышанное, потом спросил:

– Как он там оказался?

– Увязался за известной вам экспедицией, но не допер, что Вяземские и Фернандес покинут борт в Иркутске. Попробовал сесть на хвост Максимовым – упустил и этих. Зато своей суетой привлек внимание криминалитета. Они его и повязали. Местные товарищи плотно за ним не приглядывали, так что о похищении узнали с опозданием и где его держат, пока не выяснили.

– А Галкин, значит, выяснит? – саркастически усмехнулся Еременко. – Ты помнишь, за что его на бумажную работу перевели?