Пять камней силы

Про амулет Эдуардо мог сказать одно: да делал, да, сам вручил. Мог с точностью повторить процесс и, конечно же, никаких дополнительных функций, кроме защитных, не добавлял. Накладывавших личину малума уж точно. О бомбе ректор тоже мало чего мог сказать: провел вводную, представил коллег, оставил всех в аудитории, так как дела не ждали. О взрыве узнал одним из первых и тут же помчался на выручку. И совершенно точно не проносил в академию саму бомбу.

Дальше народ замолчал, переваривая информацию.

– Он говорит правду. Правдомеру не солгать, – нарушил молчание Норик Маар. – Или же верит в то, что говорит правду.

– Так-так, – протянул Дронодонон. – Верит в то, что говорит. Господа, вертится мысль, а поймать не могу. Где-то я про такое читал или же слышал.

– Точно! – рявкнул вдруг Палиано. – Прости, друг, но тебе пора спать.

Он вновь шибанул ректора сонным заклинанием и обратился к коллегам.

– Нам срочно нужен Илиан Луазини. Пусть тащит все нужное для глубокого сканирование. Ах да, и еще захватит своих спецов, способных приглушить ипостась.

– Не понимаю, что ты задумал, Светлик? – озадачился Дронодонон.

– Я могу ошибаться, но, похоже, давным-давно Эдуардо заразили паразитом. Думаю если не при рождении, то в первые годы жизни.

– Твою ж, Непроизносимую! – выдохнул декан факультета Преобразования воздушного потока. – Тогда тащим его наверх.

– Не стоит, никто не знает, что может спровоцировать пробуждение паразита.

– Да, ты прав.

О нас, казалось, забыли. Впрочем, мы не были в обиде. Шанс, что ректор не виноват, окрылил не только его коллег, но и нас. Друзья молча переглядывались, боясь лишним словом помешать.

Был вызван Луазини, им оказался никто иной, а главный лекарь, тот самый, который некогда велел мне вести себя культурно и не мешать выздоровлению близнеца. Он появился спустя несколько минут с чемоданчиком в руках. Следом прибежали двое: молоденькая лекарка и ее коллега постарше. Оба сосредоточенные и хмурые. Едва поняв, что от него хотят, лекарь велел отвязать Соло ду Помпео и положить его на пол. А еще убрать все магические воздействия, иначе сканирование не провести.

Деканы заспорили, уверяя, что убрав воздействия, они не смогут вовремя среагировать, ежели паразит решит «взять тело ректора в свои руки». На что лекарь только пожал плечами: или так, или никак. Пришлось снимать кандалы и убирать навеянный сон. Правда, Палиано вскорости нашел выход. Едва Эдуардо открыл глаза и начал подниматься, наш куратор без жалости ударил того по голове, отправляя в нокаут.

– Светлик! – возмущенно возопил Луазини. – Ты в своем репертуаре!

Впрочем, никто оспаривать решение нашего куратора не стал. Да и сам лекарь прошептал:

– Поправлю, куда там. Главное, вытащить гадину.

От этих слов мне стало страшно. Что это еще за кракозямбра поселилась в Соло ду Помпео?

А дальше лекарь нацепил на лоб ректора обруч, густо испещренный символами. Что-то похожее давали примерить и нам, когда считывали память. Правда, та штука, что надели на Эдуардо, выглядела еще устрашающе. Одни острые шипы, впившиеся в кожу, чего стоили. Плюс желто-черный камень, выглядевший как волчий глаз, очень сердитый, надо сказать.

Рядом с лежащим пациентом уселись помощники Луазини, взяли его за руки и, сосредоточившись, закрыли глаза. Видно, эти господа обладали силой, подобной силе Максимильяно и Лиопольдины. Затем главный лекарь нажал на «глаз», оказавшийся ровно напротив середины лба Соло ду Помпео. Камень мигнул и резко ушел вниз. Над его острыми краями выступила кровь.

Я судорожно вздохнула и зажмурилась. Секунд на пять, потому что стоять с закрытыми глазами не могла. Так было еще страшнее.

Затем Луазини опустился на колени возле головы ректора, положил руки на обруч. Послышался треск, из ободка показались очередные колючки, на этот раз направленные наружу. Они-то и проткнули ладони лекарю насквозь. Тот даже не поморщился, не сбился с ритма, продолжая речитативом читать заклинание.

Некоторое время больше ничего не происходило. Присутствующие молчали, я даже не моргала, во все глаза, следя за происходящим. И, наверное, только поэтому сумела увидеть это. Нечто, что под действием магических слов, выползало из головы ректора.

– Прозрачный червь, – пришла первая мысль от Солнышко. – Дождевой.

И я не могла с ней не согласиться. Существо, чья призрачная задняя часть все еще находилась внутри, конвульсивно извивался, как будто стараясь вырваться из лап заклинателя Луазини. Пока это ему не удавалось.

Я перевела взгляд на лекаря: потный, бледный, почти бескровный. Его руки дрожали, а слова заклинания действовали на червяка все хуже. Червь же, наоборот, будто бы увеличился в размере. Кольца налились, стали хорошо различимы. И от паразита в сторону Луазини поползла подозрительная дымка. Впрочем, присутствующие при операции близнецы ждать не стали, когда она достигнет лекаря, сгрудились рядом, отдавая тому силу.