Пять капель смерти

В операционном зале в соответствии с представлениями о роскоши хозяев — екатеринбургских купцов — интерьер операционного зала совмещал итальянский мрамор с дубовыми табуретками. Сверху свисали тяжелые бронзовые люстры. Клиентов это не смущало. Сибирский торговый числился в десятке лучших банков России, работал с крупными промышленниками, владельцами железных дорог и металлургических заводов. Клиенты ценили надежность во всем.

Появление стройной дамы не осталось незамеченным. Женщина без сопровождения в таком месте — это на грани приличий. Стихли перья, пальцы кассиров замерли над костяшками счетов. Даму ничто не смутило. Она направляется к табличке «Выдача ссуд».

Старший служащий Кузнецов встретил клиентку галантным поклоном:

— Чем могу служить, сударыня?

— Мне необходимо получить деньги по чеку, — проворковала посетительница волнующе, словно обещая лично Кузнецову страстную ночь.

Служащий глупо заулыбался.

— Позвольте полюбопытствовать…

Мемуары врача 2-го участка Васильевской части Эммануила Эммануиловича Борна

Я уже давно понял: великое счастье иметь не только деньги и талант, но и характер бесшабашный. Уж поверьте, Николай. Ситуация, прямо скажем, накаленная. И вдруг влетает ко мне в медицинскую господин Лебедев, кидает медвежью шапку на стеклянный шкафчик с микстурами, роскошную шубу стряхивает на пол и заявляет:

— Ванзаров, друг мой, не вставайте! Какая дивная картина: коленопреклоненный чиновник у постели умирающей! Передвижники умрут от зависти, да! Дайте и мне насладиться!

Ему-то я, конечно, обрадовался. И правда: господин чиновник место ему уступил беспрекословно. А Лебедев уже походный чемоданчик открывает.

— Давно без сознания прекрасное создание?

— Минуты две, до этого периодически, — говорю. — Думаю, наступила агония.

— Правда, что купеческая дочка загорала под луной в одном легком платочке? — спрашивает, а сам зрачки ей смотрит.

— Пристав уверяет. Я наблюдал у нее температуру выше сорока градусов.

Лебедев даже присвистнул:

— Однако! Какой крепкий купеческий орешек! Но не кажется ли вам, коллега, случай до удивления схож с тем, которым мы с вами занимались? И на груди пентакль, точь-в-точь как у той барышни.

Что ж, соглашаюсь, действительно похож. Хотел развить научную дискуссию, но Аполлон Григорьевич ко мне всякий интерес потерял, к Ванзарову обращается:

— Что ж, друг мой, пляшите. На указательном пальце черный след от жидкости, которой были нанесены пентакли. Верно заметили на фотографии. Поздравляю с главной уликой.

Не знаю, уж про какие улики шла речь. Я ничего не понял.

— Не с чем, — Ванзаров отвечает.

— Как это?! Главная подозреваемая наверняка изобличена и во всем призналась.

— Она не имеет отношения к убийству Наливайного.

— Значит, все запутывается.

Джуранский и тут не удержался:

— Так точно…

Лебедев пиджак скидывает, рукава закатывает и заявляет:

— Ладно, господа, вы идите, а мы с Эммануилом Эммануиловичем попробуем привести это тело в живое состояние.

На подобное чудо я не способен. Уж не знаю, как Аполлон Григорьевич собирался ее оживить, только не пришлось ему мастерством блеснуть. Барышня пошевелилась, хоть глаза не открыла, и шепчет:

— Венеров…

Этот сразу оживился, чуть Лебедева не оттолкнул, к ней склонился:

— Я здесь, Надежда Поликарповна.

— Бесценная реликвия… Она… Она была там… Он прятал… Я все видела… Он взял ее… Она бесценна для всех…

— Кто прятал, профессор Окунёв?

— Да, учитель… Все записано в… в кожаном переплете…

— Записная книжка?

— Да, записная…

— Что в ней?

— Секрет… Состав… Изобрел… Нашел…

— Она была у Ивана?

— Найдите ее… Там… Великое счастье для всех… Она ее… Плохо… Она плохой человек… Я знаю теперь… Уже поздно…

— Имя, прошу вас!

— Это она… Это она все… На ней грех…

— Кто — она?

Только ничего у господина Ванзарова не вышло. Надежда выгнулась, словно ей в спину нож воткнули, и как закричит:

— Орлы принесут нам пищу, и мы устроим великий пир победителей! Больше не будет слез и страданий! Только радость и счастье! — и упала на постель.

Лебедев за локоть Ванзарова берет и говорит тихо:

— Это конец, она умирает.

Так ведь этот господин все-таки попытался выпытать у несчастной еще что-нибудь, чуть не кричит ей в ухо:

— Где она живет?

Только напрасно, бедняжка уже не реагировала.

— Ну-с, теперь моя попытка, — говорит Лебедев. — Барышня, чем вас напоили?

Она в потолок смотрит и вдруг отчетливо так говорит:

— Что ты надела…

И тут у нее хлынула кровь горлом. Ну и, как полается, через минуту все было кончено. Пощупал у нее пульс, сложил на груди руки и закрыл лицо одеялом. Отмучилась.

Лебедев печально так изрекает:

— Finita la comedia![21]

Вижу, что Джуранского чувства переполняют. А вот господину Ванзарову — как с гуся вода. Губы сжал, усы мерзенькие в стороны торчат, как у бешеного кота, и так спокойно заявляет:

— Господа, прошу за мной.

Лебедев ему:

— Могу спорить без вскрытия, что купеческая дочка пропитана той же смесью.

Он и слушать не стал, выскочил за порог. Большой оригинал ваш господин Ванзаров. Мне его не понять. И стараться не буду.

Папка № 15